– Кто здесь? – послышался низкий голос из густой тени.
– Тони Льюис, – ответил я.
Все трое вышли в круг света, льющегося из окна охранного поста.
– Спасибо за подсказку, – сказал здоровяк, – но на космодром нам пока не надо. У нас есть время до утра.
Он выглядел трезвым, как будто только что приземлился. Его друзья стояли, слегка покачиваясь.
– Если будете так продолжать, – сказал я, – можете к утру не попасть на корабль.
Он засмеялся:
– Мы должны попасть, или он не взлетит.
– О, это зависит от вас троих?
– Точно. Вот он – Хью Коннел, третий пилот. А этот джентльмен с чувством собственного достоинства – Рон Мидоуз, стюард. А я, Джим Хаулет, отвечаю за топливную систему.
Я согласился, что корабль вряд ли взлетит без них. Хаулет наморщил лоб.
– Льюис... – пробормотал он. – Я где-то слышал о Тони Льюисе. Ты космонавт?
– Когда-то был, – ответил я. – Летал в Поясе.
Молодой Коннел перестал тереть глаз и посмотрел на меня.
– А, я о тебе слышал, – сказал он. – Даже читал твои доклады.
Мы еще немного поговорили, и я предложил им пойти еще куда-нибудь развлечься. Повел я их на юг от шлюза, по узким переулкам, огибая большой район складских зданий. В те дни купола не планировались так тщательно, как теперь. Все, что требовалось для безопасности и поддержания воздуха более плотным и теплым, чем снаружи, было сделано на совесть, а оставшееся пространство доставалось первому, кто хотел его занять. Улицы оставляли такой ширины, чтобы мог проехать грузовик. Более высокие здания строили в центре купола. Я остановился там, где они были пониже.
Мы миновали ряд небольших товарных складов, и единственное, что отличало от них заведение Юргенсена, – светящаяся надпись на наружной стене.
– Посидим в баре, перекусим, – предложил я.
– Неплохо звучит, – сказал Хаулет. – Я бы не отказался от приличной еды. Рацион на исследовательских кораблях – одни калории, вкуса – никакого.
Пилот позади нас что-то пробормотал. Хаулет повернулся к нему.
– Не беспокойся, Хью, – резко возразил он. – Все это завтра в любом случае будет над куполом.
– Но нам сказали, чтобы мы не...
– Мистер Льюис нас не выдаст. Он тоже космонавт и нас понимает.
Не секрет, что исследовательские корабли сейчас мало летают в Пояс, – известно, что там полно астероидов, а что творится на самом деле, никто не знает. «Исследуют» – означает только то, что работа над полетом к Юпитеру ведется. Уже появились слухи о значительных сдвигах в этом направлении.
Я считаю, как раз вовремя.
Мне нравилось летать, и это была не просто любознательность. Я убежден, что человек должен продвигаться дальше в космос. Если остановиться на полпути, только на исследовании своей планетной системы, можно прохлопать вторжение пришельцев из дальних миров.
А такая встреча должна произойти рано или поздно. И будет лучше, если мы первыми нанесем им визит. Вот так я думаю.
У Юргенсена дело было поставлено так, чтобы удивить новых посетителей купола Асаф. Конечно, его заведение отличалось от подобных заведений на Земле, но все же не так сильно, как другие марсианские бары и таверны. Юргенсен надеялся привлечь к себе не только местных глотателей песка, но и туристов. Последние приходили сюда, чтобы почувствовать местный колорит, первые – чтобы помечтать о лучшей жизни.
– Ого, посмотрите какие звезды над баром! – воскликнул Хаулет.
Стойка бара была сделана из розоватого песчаника, обтесанного и покрытого слоем пластика. За ней вместо отражающих зеркал и выставки бутылок Юргенсен соорудил что-то вроде панорамы, изображающей пустыню под ночным небом: розоватые и золотисто-коричневые утесы, засыпанные песком, над которыми раскинулось черное небо. Звезды в нем мерцали, словно бисер, из которого, кстати, они и были сделаны. Слегка притушенные огни сглаживали марсианскую суровость металлической обстановки.
– Туристы с Земли любят проводить здесь время, – пояснил я троице. – Похоже, им больше нравится смотреть на это небо, чем на настоящее.
Местные больше предпочитали столовую, ведь пустыней они могли восхищаться в непосредственной близи, а хорошую еду там вряд ли найдешь. В баре преобладали зеленые и белые тона, и было очень много хрусталя. По углам стояли искусственные сосны, которые Юргенсен приказывал заново красить каждый месяц. Но что особенно привлекало местных глотателей песка, так это маленький фонтан посреди зала.
С настоящей водой!
Конечно, все знали, что это один и тот же галлон воды брызгает вверх, но чистая журчащая вода была редкостью на Марсе. Если грязные струйки воды в каналах вызывали у вас ностальгию, то вы шли к Юргенсену смотреть его фонтан, а в это время усердный официант сервировал для вас обед.
– Да, это в сто раз лучше корабельной еды, – согласился Коннел, когда появилось первое блюдо. – Что, здесь еще и музыка?
– У них есть трио, которое играет постоянно, – объяснил я. – Иногда выступает певица, когда много посетителей и не все уходят в заднюю комнату.
– Заднюю комнату? – ухватился Хаулет за мои последние слова.
– Ну да. Что бы вы сделали с миллионом, если бы он у вас оказался? В первом же подходящем месте сыграли в рулетку или другую игру.
– Здесь в ходу... настоящие деньги? – прищурился Мидоуз.
– Самые что ни на есть, – заверил я. – Они как раз в такие места и стекают. Многие глотатели песка рассчитывают выиграть здесь на обратный билет первым классом до Земли.
– И как? Получается? – спросил Коннел, жуя бифштекс.
В это время заиграло трио, и тихая мелодия заставила нас прислушаться. Вопрос повис в воздухе. Я не сразу ответил, потому что ощутил в груди приятное чувство тоски по родине. И в этом не было ничего странного, хотя я имел три дома неподалеку от марсианского экватора.
– Насколько мне известно, – наконец ответил я, – обычно удача выпадает тем, кто по той или иной причине не может вернуться домой. Остальные только ждут той счастливой ночи, когда им повезет...
Дверь в заднюю комнату открылась. Оттуда вырвались обрывки разговоров и металлические звуки, а также вышла поразительно несхожая пара. Темноволосая и грациозная девушка в платье цвета лаванды, подчеркивающем ее красивую фигуру, направилась к музыкантам, и пока она шла, покачивая бедрами, за ней следила не одна пара глаз. Мужчина был толстым и поэтому казался низеньким. Малиново-красное лицо толстяка казалось безбровым. Это был Юргенсен.
Время от времени кивая посетителям, он вдруг заметил новые лица и направился к нашему столу. Несмотря на свои габариты, двигался он поразительно легко, и хотя живот здорово выпирал, было ясно, что при случае он вас запросто обгонит.
