в гости зашел?
Сидящий в углу на корточках шаман воздвигся на ноги. Его разукрашенное ритуальными рисунками лицо оставалось таким же неподвижным, как и раньше, но его выражение казалось явно мягче, чем обычно.
– У женщины гнилая кровь, – сказал он. – Такая кровь – предвестник смерти. Она почти наверняка умрет.
– Возможно, – пожала плечами Карина. – Но я сделала все, что могла. Мне нетрудно. В конце концов, не могла же я оставить ее умирать без помощи?
– Любой поступок имеет свои корни и свои плоды, – задумчиво произнес шаман. – И иногда плоды оказываются совсем не теми, что ожидают люди, посеявшие семена. Сама Карина, ты слышала, что Дракон тяжко ранен? Вчера утром небесные громы стерли с лица земли Миссисиму, большой северный лагерь Оранжевого клана.
– Да, Мати соо… – Карина осеклась. – Да, я слышала, как местные что-то говорили.
– Никакое покровительство духов не помогает хорошо лгать, – усмехнулся шаман. – Местные жители еще ничего не знают. Слухи разнесутся не раньше завтрашнего вечера. У меня свои способы узнавать, что происходит далеко отсюда. И у тебя, похоже, тоже. В будущем отвечай, что духи принесли тебе вести. Даже если кто-то не поверит, переспросить не осмелится.
Из угла, где сидела Цукка, донеслось явственное фырканье. Карина почувствовала, как отчаянно краснеет. Только Панариши ей не хватало! Мало ей майора Тришши с его едким орочьим сарказмом, не говоря уже про злобоехидного Лику! И этот туда же… Ну да, не умеет она врать, и что с того?
– Спасибо, в следующий раз так и скажу, господин Панариши, – сердито сказала она. – А сейчас прошу извинить. Меня ждут пациенты. Тамша, зови сле…
– Я сказал им, что ты сегодня больше не принимаешь, – невозмутимо сказал шаман. – Сама Карина, сама Цукка – я пришел не просто так. Пойдемте со мной. Я хочу показать вам одно место.
– Что за место? – подозрительно сощурилась Цукка, вскидывая взгляд от выкроек. – Куда-то идти надо? Господин Панириши, нас вообще-то стерегут мужики с автоматами. С момента землетрясения господин Дурран словно не в себе. Теперь за нами все время присматривают два солдата. Ты их, наверное, видел. Они наверняка за нами увяжутся, а то и вовсе не отпустят.
– Отпустят и не увяжутся, – усмехнулся шаман, и задубелая кожа его лица пошла морщинами. – Я поручусь, что вы вернетесь. Они не осмелятся идти против воли духов.
– А они верят в духов? – осведомилась Карина. – Кажется, господин Дурран не очень-то их боится.
– Неважно. Даже если не верят, пойти против их воли все равно не осмелятся. С теми, кто так поступает, случается плохое. Их находят мертвыми в джунглях или в своей постели, с лицами, покрытыми синими пятнами, и с разбухшим языком.
– Духи так с ними поступают?
– Иногда духи. А иногда можно и не ждать их мести… – Шаман зловеще ухмыльнулся. – Пойдемте. Солнце уже склоняется к западу, а нам нужно вернуться до заката.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и, отдернув полог, вышел из «клиники». Женщины переглянулись.
– Не нравится мне его затея, – вздохнула Цукка. – Заведет куда-нибудь и ритуально слопает. А другим скажет, что так духи велели.
– А мне нравится, – возразила Карина. – Я, конечно, не Яни, эмоции чувствовать не умею, но все равно он хороший дядька. Даже удивительно для шамана… если, конечно, он настоящий шаман, а не прикидывается зачем-то. Он все еще к нам присматривается, но я не думаю, что хочет нам вреда. Пойдем.
Он поднялась.
– Хочу с вами, – тихо сказала Тэйсэй, потупившись. – Можно?
– Пусть Панариши только попробует заявить, что нельзя, – решительно заявила Цукка. – В ухо плюну, и не посмотрю, что шаман. Только тебе репеллентом надо намазаться, а то мошкара заест.
Карину и Цукку, как ни странно, мошкара и прочие насекомые так и не трогали, и самый большой вред от них заключался в назойливом ночном зудении над ухом. Однако прочие жители деревни от них страдали изрядно – начавшие откуда-то появляться крупные кусачие мухи, пикировавшие на цель словно реактивные штурмовики, прокусывали даже ткань одежды. Поэтому аборигены пользовались импровизированным репеллентом – терпко пахнущим настоем из каких-то местных трав. Вот и сейчас Цукка специальной метелочкой обрызгала жидкостью одежду, волосы и кожу Тэйсэй.
– Готово, – удовлетворенно сказала Цукка. – Кара, поднимайся… слушай, ты чего такая замотанная? Устала?
– Да что-то усталость накопилась, – вяло откликнулась Карина, поднимаясь. – Похоже, не выспалась сегодня, глаза слипаются.
– Понятно, – кивнула Цукка. – Загнала ты себя. Кара, ты думаешь, семичасовой рабочий день зря изобрели? Ты даже свои тренировки забросила. Нет, с сегодняшнего дня прекращаешь сжигать себя на службе общества и входишь в нормальный ритм. Прием – четыре часа в день максимум, если только что-то экстренное не произойдет. И все. Имей в виду, я прослежу. А теперь поднимайся и пошли. Если Панариши нас не съест, прогулка тебе на пользу пойдет.
Шаман терпеливо дожидался их перед навесом. Рядом с ним переминались с ноги на ногу два местных мужчины и мальчик, в котором Карина узнала Матсу, сына Шаттаха. В остальном вытоптанная мини-площадка перед «клиникой» оказалась совершенно пуста, лишь два солдата Дракона сумрачно стояли поодаль, стискивая свои автоматы и явно не понимая, что им делать. Похоже, они и в самом деле не осмеливались возражать шаману, но недвусмысленный приказ Младшего Когтя не позволял им сдаться без боя.
– Мы пойдем с вами, – выдавил из себя один из них, насуплено глядя на шамана.
– Я сказал – нет, – спокойно возразил тот. – Вы останетесь в деревне. Мы вернемся до заката, и никто ничего не узнает.
Охранник что-то прошипел сквозь зубы, но продолжать препирательства не рискнул.
– Ладно. Но если к закату не вернетесь, мы сообщим Дуррану, что женщины сбежали, – заявил он. Потом, демонстративно закинув автомат за спину, сел на корточки у стены, достал флягу с вином и стал понемногу тянуть из нее жидкость. Второй охранник последовал его примеру.
– Идем, – Панариши мотнул головой в сторону джунглей.
Тропинка вывела их к берегу реки. Шаман размашисто шагал впереди, а Цукка с Кариной, все еще не привыкшие к местным кожаным гункам, едва поспевали следом. Позади по тропинке топотали босые пятки мужчин. Тэйсэй с Матсой шли последними, причем мальчик явно изображал из себя защитника и покровителя девочки, помогая ей переступать через особо толстые древесные корни и отводя в сторону колючие ветки. Карина слегка улыбнулась. Все-таки он славный паренек. Вообще местные мужчины хотя и относятся к женщинам как к существам второго сорта, в обиду их никому не дают, даже соседям. Она еще плохо понимала местные взаимоотношения, но уже знала, что оскорбить женщину означает
