Сергей Лукьяненко - Пристань жёлтых кораблей

То, что готовится переворот, Кирилл чувствовал. Случайные реплики Дина и Тони позволяли об этом догадываться. Но выступление произошло явно преждевременно.

Кирилл быстро шел по замершим безлюдным улицам. Жители попрятались... Вот что обрекало мятеж на поражение. В любой революции, в любой междоусобице есть колеблющиеся и равнодушные. Это неизбежно. Но только сейчас Кирилл понял, что равнодушные составляют большинство. Им наплевать как на линию Круга, так и на линию Стрелы. И, пожалуй, на линию Стрелы в большей степени. Да, здесь бывали временные разрывы, бросающие людей на сотни лет вперед и назад. Но, как правило, разрывы ограничивались днями и даже часами. К ним привыкли, к ним относились как к неизбежному, но терпимому злу.

Линия Стрелы... Использовать информацию из прошлого и будущего. Причем не только техническую. Можно узнать, где и когда произойдет очередной временной сдвиг.

У Кирилла от напряжения застучало в висках. Патрули безвременья имели такую информацию! Недаром они странствовали по всем временам! Недаром тогда, в странной башне на болотах, знали заранее о предстоящем разрыве времени! Впрочем, своей целью они ставят поддержание порядка, соответствия поведения людей и времени, в котором те оказались. Это уже типичная тактика Круга.

Что-то не вязалось в схеме. Линия Круга - это интересы феодальных, монархических и прочих властей планеты. Линия Стрелы - это интересы "разрывников"... Ну, и наиболее образованной, заинтересованной в прогрессе части местного населения. А патрули? За или против кого они борются?

У них цели Круга, но методы Стрелы. Граф назвал их союзниками. Дин уверен, что патрули не будут вмешиваться в борьбу за власть. Кто прав?

Задумавшись, он налетел прямо на полицейских. Двое рослых мужчин, в более или менее современной форме, но со шпагами в руках, выглядели идиотски. Впрочем, Кирилл понимал, что и его вид не лучше.

Один из полицейских поднял шпагу и вопросительно кивнул:

- Стрела?

Кирилла вдруг прорвало:

- Стрела!

Нет, местным блюстителям порядка было далеко до патрулей Единения... Они махали шпагами, словно дубинками, и в результате через минуту оказались безоружными. Кирилл загнал их в узкий тупик между домами, заставил поднять руки над головой. Угрожающе сказал:

- Теперь будем говорить!

Полицейские не возражали.

- Что с мятежом? Подавлен?

- Нет, - выдавил из себя полицейский.

Они занимались чем-то вроде прочесывания Столицы в относительно тихих, не затронутых стычками кварталах: Северном и Восточном. Рассказать полицейские могли немного, но и это немногое зажгло в сердце Кирилла надежду.

С первых же минут мятежа король поспешил укрыться во дворце, полагаясь на многочисленную охрану. А полицию бросили на разгон восставших, словно это было в ее силах... Единственное, что смогли сделать полицейские - это блокировать всех восставших в районе университета. Университет окружили еще в полдень, и с тех пор длилось шаткое равновесие. Моряки военных кораблей, стоящих в порту, на которых всегда рассчитывала полиция, неожиданно заняли выжидательную позицию.

Больше они ничего не знали. Сказали лишь, что еще час назад от университета доносились выстрелы, а теперь там тихо. Но, может быть, просто кончились патроны...

Кирилл слушал их, не перебивая. Потом кивнул:

- Так. А сейчас снимайте свои ремни, вяжите друг друга.

5. ПРАВО ЛЕТАТЬ

Университет был целой улицей соединенных переходами зданий. Здесь обучали и медицине и технике, в той мере, в какой это дозволялось, конечно. Построенные в самых разных стилях - и низкие, приземистые, похожие на казармы, и пышные, с башенками и колоннами, дома были облицованы темно-розовой мраморной плиткой, и это делало их похожими друг на друга.

Кирилл подходил к университету осторожно, прячась за углами, подолгу осматривая дорогу. Но все было спокойно. Слепо глядели задвинутые ставнями окна в домах, далеко-далеко дышало море, словно удивленное нежданной тишиной. Даже на баррикаде, перегородившей улицу между двумя роскошными особняками, не было признаков жизни. Лишь несколько полицейских, густо утыканных стрелами, лежали перед ней. Стараясь не глядеть на убитых, Кирилл перелез через баррикаду, довольно остроумно сооруженную из пустых винных бочек, трех-четырех бревен и содранных с ближайших лавок вывесок. Баррикада была пуста. Кирилл сделал несколько шагов и вышел из переулка на саму Университетскую улицу...

Вот теперь тишина вокруг стала понятной. Сплошным ковром брусчатку устилали убитые. Синие мундиры полиции, серая ткань студенческой формы, пестрые пятна плащей... Кирилл перевернул одного, другого... пощупал пульс... Мертвы... Все.

Все!

Перебили друг друга?

Кирилл представил себе, как на покрытой трупами улице закалывают друг друга последний полицейский и последний мятежник. Его затрясло от истерического хохота.

Все!

Специально рассчитали!

Он сжал зубы, приходя в себя. Ладно, вот лежит заколотый полицейский. Вот худощавый парень с размозженной о камни головой. А этот юноша? У него же ни царапины! А эти полицейские?

Из-под одного из убитых выглядывал однозарядный пистолет с длинным чеканным стволом абсолютно средневекового типа. Кирилл потянулся за ним. Потом заметил валяющийся рядом автомат. Поднял его, проверил обойму. Патроны еще были...

И, сам не понимая своих действий, вскинул дуло вверх. Глухо щелкнул о капсюль боек. Осечка? Он передернул затвор - в воздухе крутанулся длинный желтый патрон. Попытался выстрелить еще раз. Отбросил бесполезное оружие.

В каком-то тупом оцепенении Кирилл побрел вдоль улицы, старательно обходя убитых. Простые, бездумные движения приносили облегчение, хотелось так и идти, пока не остановят, или пока не кончатся все силы... Но он остановился, когда с тротуара на него глянуло мертвое, полуприкрытое полой бархатного плаща лицо.

Граф Приозерья.

Кирилл долго смотрел на три короткие толстые стрелы, треугольником торчащие из груди юноши. Сглотнул, пробормотал:

- Тони...

У него не осталось сил ни удивляться, ни плакать. И тут он поднял взгляд и словно наткнулся на лежащего рядом парнишку в серой форме... Остались, оказывается, силы. Кирилл одним рывком подлетел к мальчишке, перевернул его.

Это был не Тони. Совсем другое лицо, побледневшее, с широко раскрытыми глазами... Опять никаких ран.

Кирилл поднялся, обвел взглядом те десятки, сотни убитых, что лежали вокруг. Тони все равно здесь. Потому что Дин должен быть именно тут. А Дин всегда дрался до конца.

Сколько ему нужно времени, чтобы осмотреть всех? Час? Два? А через сколько минут он сойдет с ума от ужаса, осознает, что все эти люди действительно мертвы? Он же не разведчик, не специалист по древней истории, не навидавшийся всякого прогрессор. Он не выдержит здесь один, в этом чудовищном, нереальном мире, в этой карикатурной копии Земли...