— Робби, а ты говорил, что мы проиграем! — сказал Джерри и тоже принялся за завтрак.
— Вероятность в две сигмы предполагает пятипроцентную возможность ошибки, — ничуть не смутился Робби. — А Никкины творческие фантазии спрогнозировать трудно.
— Робби, как дела со списком-88? — спросила вдруг Никки.
— Пока никак, — из динамика Робби раздалась искусная имитация тяжёлого человеческого вздоха. — Никак не могу поймать общий принцип, который объединяет этих людей. Здесь есть популярный сетевой журналист, знаменитый актёр, педагог-новатор, а также два писателя: один — романист, другой — экофилософ и эссеист… Я насчитал пятнадцать политиков, королей и бизнесменов, но больше всего — учёных и инженеров: более шестидесяти человек. Среди них есть маститые, но в большинстве своём — это молодые люди до тридцати лет, мало известные за пределами своей научной области. Я не понимаю, что их объединяет. Вижу лишь два общих признака: каждый человек из этого списка или очень умён, или очень влиятелен.
— Они знают друг друга? — спросил Джерри. — Может, это какая-то организация?
— Уровень личных знакомств не выше значения для случайной выборки, — ответил Робби.
— Думай лучше, — сказала Никки, — копай по всем параметрам… Объединять этих людей может то, что они очень важны. Возможно, они знают какой-то секрет или что-нибудь подобное…
— Ко мне подходил профессор Тхимсот, — сказал Джерри, — чтобы познакомиться с сыном старого друга…
— Вот как, внезапные старые друзья? — настороженно отреагировала Никки. — И что он хотел?
— Судя по всему, подружиться и со мной…
— А потом порасспрашивать о материалах, оставшихся от твоего отца…
— Я тоже так думаю, — кивнул Джерри, и его лицо исказила судорога.
Подошли Дзинтара с Хао, и разговор закрутился вокруг предстоящего биологического экзамена, который снова превратился в состязание с коперниканцами.
На экзамене-соревновании по генобиологии перед школьниками поставили всего одну задачу — спроектировать организм, способный выжить в низкогравитационном мире с водородно-метановой атмосферой и обычным уровнем солнечного облучения. Студенты склонились над управляющими поверхностями компьютеров, многие надели виртуальные шлемы и сенсорные перчатки для лучшего манипулирования генетическими блоками будущих метановых монстров.
Некоторые мечтали слепить всего лишь бактерию, живущую на энерговыделяющем процессе с участием метана; кто-то замахнулся на растение-губку. Джерри, имеющий давний опыт в проектировании червяков, стал изобретать модификацию Caenorhabditis elegans с метаново-водородным метаболизмом. Никки затеяла сконструировать плавающую в атмосфере медузу с водородным пузырём, пользуясь любимой программой-дизайнером для виртуальных генотипов.
Просидев восемь часов у компьютерных экранов, Никки и Джерри сдали экзамен на отлично, а результат девушки даже попал в десятку лучших эйнштейнианцев — правда, лишь на седьмое место. Но общий результат состязания был плачевен — Школа Коперника победила Школу Эйнштейна в соревновании по биологии!
Рекордсмен состязания, коперниканка Даяна Смолуховски, сумела за время экзамена создать впечатляющего водорододышащего ящера — корявого и медлительного, с десятью ногами, зубастым раздвоенным языком и кустистыми жабрами возле грибообразных ушей. Мало того — рыжая смешливая Даяна даже успела спроектировать пищевую цепь для своего питомца, и ящер вызвал невольное восхищение зрителей, ловко вылавливая языком крылатых лягушек, порхающих в метановом ветерке.
Расстроившись из-за проигрыша команды Колледжа, директор Милич навыдирал из пышной шевелюры столько волос, что их хватило на пару превосходных шерстяных носков.
Жужжащий, как шмель, посыльный колибри принёс в клюве официальное письмо для Никки, нетерпеливо дождался подтверждения о получении и умчался цветной молнией.
Никки распечатала крохотный конверт.
Её приглашали на заседание комиссии Попечительского совета Колледжа.
«Зачем я им понадобилась?» — удивлённо подумала Никки. Она уже познакомилась с двумя попечителями — банкиром Хиггинсом и королём Дитбитом. Ничего хорошего в этих знакомствах Никки найти не удалось.
В назначенный час она поднялась на пятый этаж Главной башни.
Секретарь директора Милича ввела Никки в большую жаркую комнату, где за длинным столом сидели семеро. Они тихо переговаривались, перекладывали перед собой какие-то бумаги и искоса посматривали на вошедшую студентку.
Никки огляделась. Комната была увешана портретами очень солидных людей и излишне нагревалась вечерним солнцем — часть обширного арочного окна даже зашторили. На столе комиссии густо стояли графины, стаканы и вазы с кондитерской мелочью. Девушка рассмотрела присутствующих попечителей, но они оказались пожилыми и незнакомыми.
Пауза неприлично затянулась. Никто не пригласил Никки сесть, да и стульев вокруг неё не наблюдалось.
«Если бы сюда вошёл король Дитбит, его бы они тоже игнорировали? Почему взрослые не видят в школьнике человека, равного себе?»
Другой на её месте давно бы закипел. Струйки пара уже свистели бы, а крышка дребезжала. Но Никки лишь пожала плечами: «Неприязнь стариков к нам можно понять. Обычный подросток не равен королю, а гораздо богаче — у него есть роскошь будущего. Любое завтра выше, чем вчера».
Наконец, рослая седая дама, сидящая в центре, подняла глаза от бумаг и, не здороваясь, спросила:
— Вы — мисс Гринвич?
Обычный школьник трепетал бы перед строгой комиссией и психологическим давлением, витающим в сухом и душном воздухе попечительской комнаты, но Никки выросла очень независимой девушкой и в таком месте, где трепет был непозволительной роскошью. Поэтому абсолютно никакого пиетета перед взрослыми она не испытывала, за что Джерри восхищённо называл Никки «социальным динамитом».
— Да, — ответила Никки. — А вы кто? Представьтесь, пожалуйста.
Дама была определённо шокирована таким вопросом и многозначительно переглянулась с коллегами по столу.
— Вы находитесь перед благотворительной комиссией Попечительского совета. Я — председатель этой комиссии, — невыразимо величественно сказала дама. — Меня зовут миссис Ругфинкель.
От почтительной судороги почтовый колибри упал с жёрдочки и обкакался.
Остальные присутствующие своих имён не назвали.
— Здравствуйте, миссис Ругфинкель! — дружелюбно сказала Никки. — Приветствую и вас, безымянные дамы и господа, — обратилась она к другим членам комиссии.
