— Воды только по сто грамм, — предупредил я, затем открыл фляжку из рациона, высыпал туда пакетик соли и потряс, чтобы соль растворилась.
— С ума сошел! — закричал Гвидо и тут же схлопотал по шее. Остальные не протестовали, но вид имели удивленный.
Наконец Алекс хлопнул себя по лбу:
— Ну конечно!
— Когда я что-то делаю, ты почтительно молчишь, понял? — начал я наставлять Гвидо на путь истинный.
— Понял, — буркнул Гвидо. — А зачем ты посолил воду?
— Затем, что соль важнее воды, а на жаре теряешь и то и другое. Иди, смени Паоло на посту.
Я протянул Ружеро четыре плащ-палатки и телескопические стойки к ним:
— Сделайте с Алексом два укрытия, вон там и вон там. В каждое половину рационов. Жаль, канистра одна. Канистру — вон туда.
— Думаешь, нам придется держаться дольше одного дня? — с тревогой спросил Ружеро.
— Не знаю, лучше приготовиться к худшему. Меньше разочарований.
— Ясно.
Оставив Паоло доедать завтрак, я полез на бруствер — составить компанию Гвидо и оглядеться.
— Почему они ничего не делают? — спросил Гвидо, едва я улегся рядом с ним.
— Ну и радуйся. Кроме того, может, они делают что-го под водой. Или у них десантные катера задержались.
— Или их задержали! — обрадовался Гвидо.
— Может быть.
Впервые за это утро мне предоставилась возможность подумать. Похоже, синьор Мигель не предусмотрел всех последствий своей маленькой победоносной войны. Почти наверняка атака на Липари — это чей-то ответный удар. Может быть, акт отчаяния, потому что стратегическое значение маленького островка равно нулю. Зато, захватив побольше заложников, можно поторговаться с семьей Кальтаниссетта… О чем? Не важно, для нас это не имеет значения.
* * *
Стрелки часов как будто застыли, я даже подумал, что мои «Бизнесмен на отдыхе» остановились. Но нет, часы коммуникатора показывали то же самое. Сейчас только восемь утра, и до настоящей жары еще далеко. Тем не менее Гвидо уже сглатывает слюну и жалобно поглядывает на меня. Попросить воды он не решается. Как я его напугал! Ничего, потерпишь, это еще не настоящая жажда. Я оглянулся на остальных и велел им спрятаться в укрытие: всем жариться не обязательно.
Подлодка лежала на воде бухты, как большой дохлый кит, которых на Этне не бывает. Даже палуба уже высохла. Наверное, у них что-то не заладилось: кто же так теряет драгоценное время?
Внезапно я заметил какие-то черные силуэты на золотом дне бухты.
— Внимание, — сказал я в комм-браслет, — это Энрик.
— Слушаю.
— Аквалангисты, пятеро или больше, идут к спасательной вышке.
— Понял. Как вы там?
— Нормально.
— Конец связи.
Оказывается, я поступил еще разумнее, чем думал сначала. Без меня сейчас проф просто слеп, потому что система сканирования, должно быть, вышла из строя, а наблюдателя на той самой спасательной вышке наверняка застрелили в первую очередь.
Гвидо между тем прилаживал бластер, собираясь стрелять в аквалангистов.
— Не смей!
— Почему?
— Отсюда все равно не попадешь, а нас демаскируешь. И вообще все только по моей команде! Понял?
— Понял, — вздохнул Гвидо.
— Сейчас их и без нас поджарят, — утешил я его.
Аквалангистов сделали классически — мы с Гвидо только видели, как шевелятся кусты на краю пляжа; чуть позже на песок упала срезанная выстрелом пальма. Ребята в укрытии даже ничего не услышали.
И снова тишина. В десять часов я сжалился над Гвидо — велел ему пойти в укрытие и остаться там, позвав сюда Ружеро.
Через минуту Ружеро присоединился ко мне.
— Тебе здесь два часа лежать, если ничего не случится. Бери мой комм, смотри в оба. Если они пойдут в наступление там, где нам не достать, предупредишь профессора и все. Если они высунутся на палубу прикрывать своих огнем — вот тогда наша очередь. Через два часа пошлешь Алекса за сменой. Ясно?
— Ясно.
— Сейчас пришлю к тебе Алекса.
Я направился к укрытию. Гвидо дышал как выброшенная на берег рыба.
— Можно мне попить?
— Нет, — мотнул я головой. Судя по всему, он уже пытался уменьшить наши запасы, но ребята не позволили.
— Алекс, бери фляжку и иди к Ружеро. И чтобы в двенадцать воды там было не меньше половины.
— Ага. — Он скрылся за выступом скалы.
Я критически оглядел Гвидо и надувшегося Паоло.
— Паоло, мы с Гвидо сейчас будем спать, а ты — караулить. Если там, — показал я вниз, — что-нибудь случится или Ружеро поднимет тревогу, ты нас разбудишь.
— Ладно.
Я запихнул Гвидо поглубже в тень и устроился рядом с ним. «Солдат спит — служба идет», — вспомнил я древнюю военную мудрость.
За два часа так ничего и не случилось, и меня разбудил вернувшийся Алекс.
— Все тихо, — доложил он.
Ожидание становилось нестерпимым.
— Ясно. — Я потер лицо, чтобы поскорее проснуться.
Надо идти на пост, причем я должен взять с собой Паоло — но тогда Гвидо останется охранять измученных жарой Ружеро и Алекса. Во-первых, он может попросту заснуть, а во-вторых — опять покуситься на драгоценную воду. Эти размышления так явно отразились на моем лице, что Гвидо обиделся:
— За кого ты меня принимаешь?
— За нытика.
— Я не нытик!
— Тебе придется это доказать. Ладно, Алекс, вы оставили нам воду?
— Да.
Я достал еще одну фляжку, дал Паоло и Гвидо по полстакана воды, столько же выпил сам и кинул фляжку Алексу.
— Допейте и ложитесь спать.
Мы с Паоло сменили Ружеро. Самая жара еще только начиналась.
— Отличное приключение! — провозгласил Паоло, нервно смеясь. — Я всегда мечтал о чем-нибудь подобном.
Вряд ли он так глуп, скорее на грани срыва. С беспризорниками тоже такое случалось. Сначала — эйфория, неестественная для тех, кто ведет жестокую борьбу за существование, потом — истерика, нередко кончавшаяся броском под проезжающий элемобиль. Надо срочно что-то делать.
— Я бы легко обошелся без таких приключений, — мягко заметил я.
— Ну с тобой уже кое-что интересное случалось. Тебя похищали.
— Без этого я бы тоже обошелся.
Со мной происходили вещи поопаснее похищения, но Паоло об этом знать нельзя. И о беспризорном детстве я тоже не хочу рассказывать.
— Тебе там плохо пришлось?
— Не-а, они меня пальцем не тронули, только скучно. Следи за морем!
— Почему они ничего не делают?
— Заботятся, чтобы тебе нечем было хвастаться, когда вернешься в школу.
— Ха, — сказал Паоло, — я что-нибудь сочиню!
Кажется, его отпустило. Хорошо.
