Мастер Закариа недавно перенес сложную операцию и теперь находится в сонке. Необходимые лекарства растворены в крови, сложная гамма специально подобранных запахов обеспечивает стабильность обмена. Можно встречаться с друзьями, вести о ними неторопливые беседы, единственное, чего не позволяется мастеру Закариа: резких перемещений в пространстве.
Прямо с порога открылась обширная комната, разгороженная огромным, до потолка, стиалитовым аквариумом. Всю дальнюю стену занимал стандартный живой пейзаж. Базальтовые скалы – сырые, черные, забросанные лентами линялых водорослей… Смутная перспектива волнующегося пространства, подернутого легкой дымкой… И сама комната была подернута дымкой… Правда, это расплывались испарения над плоскими каменными чашами, расставленными вокруг передвижного кресла, в котором покоился мастер Закариа…
– Я – Ларвик. Из Отдела Особых мнений.
Мастер Закариа медленно раскрыл затуманенные глаза:
– Есть такой Отдел? Он занимается особыми мнениями?
Ларвик кивнул. Он осторожно обошел кресло, в котором полулежал мастер Закариа.
– Авария? Несчастный случай?
– Гонки в Спейс-кратере.
– О, кольцевые гонки!
Честно говоря, Ларвику в голову не приходило, что какой-то толкователь «Черновиков», пусть он хоть трижды мастер, мог заниматься кольцевыми гонками.
– Я не профессионал, – медлительно улыбнулся мастер Закариа. Наверное, он понял ход мыслей Ларвика. Браслета на его руке, правда, не было. – Просто мне нравятся динамичные игры. А занимаюсь я лайксами. Кое-кто считает это искусством. Но я бывал в музее Харта и в Кампл-центре, и понимаю, что это не так. У меня идиосинкразия к музеям, но хорошая старинная картина завораживает. Реалы, живые пейзажи – все это хорошо. Это нужно, это отлично. Но в старинных картинах существует какая-то тайна.
– Тайна?
– Объяснить это трудно. Разглядывая старинную картину, на которой изображен, скажем, полосатый монгольфьер или просто белые кучевые облака, давно рассеявшиеся в атмосфере, чувствуешь тайну. – Почти невесомые облачка душного дыма медленно поднимались над мастером. – Понимаете? Это как взглянуть в глаза человеку. Тело восхищает. Тело можно ласкать, испытывать восторг и восхищение от одного его вида. Но когда видишь глаза…
Машинально кивнув, Ларвик подошел к зеленоватой стене аквариума, совершенно прозрачной, смутно отсвечивающей. Казалось, перед ним стоит просто куб воды. Что-то смущало Ларвика… Ах, да, вдруг дошло до него, не видно рыб… Колышутся водоросли, белеет песок, пузырьки воздуха серебряно рвутся из невидимых отверстий… Но рыб не было…
– Пусто, – сказал он вслух.
– Как на площади Земли в будний день, – медлительно подтвердил мастер Закариа.
И попросил:
– Дотянитесь до Инфора.
Инфор? Зачем? Ларвик не сразу сообразил, что человек, не включенный в систему МЭМ, не слышит. Человек, не включенный в систему МЭМ, вынужден пользоваться обычным инфором.
СТАНЦИЯ КАЛХАС (ИО): ВУЛКАНА АББАС ИЗВЕРГАЕТ СЕРНЫЕ ПОТОКИ.
Кажется, у обычного Инфора есть преимущество, подумал Ларвик.
Обычный Инфор позволяет то, что обычно приходится додумывать. Параллельно звуку шел впечатляющий видеоряд. Крошечная планета, отбрасывающая круглую тень на исполинскую газовую оболочку Юпитера… Поблескивающие кристаллические поля… Лед и камень… И зеленые и желтые яркие зигзаги горящей, вытопленной из складок горных пород серы… Было видно, что уже не ручьи, а реки плавящейся на ходу серы ползут с крутых склонов вулкана… Зеленые и желтые реки… Стремительные, как молнии, и в то же время медлительные…
СТАНЦИЯ КАЛХАС (ИО): УСЛОВИЯ ЭВАКУАЦИИ ОГОВОРЕНЫ.
ПОЯС: МЫ ГОТОВЫ РАЗМЕСТИТЬ ЭВАКУИРОВАННЫХ В ОДНОМ ИЗ ЦИЛИНДРОВ ИТИСА.
– В одном из цилиндров Итиса? – не поверил Ларвик. – Это же пустые склады! Чего боятся космониты?
– Слухов.
Мастер Закариа странно усмехнулся.
– Сами знаете, что космониты не любят общаться с землянами. Когда земляне прибывают в Пояс на постоянное жительство, это приветствуется. Но космониты не любят временных гостей. Подозреваю, что у обитателей Пояса много проблем. Они не хотят усиливать их слухами с Земли. Им не нравится наша паника.
– О какой панике вы говорите?
– Развал НТЦ. Споры вокруг биосинта и Моноучения. Усиление общин. Уже этого достаточно.
– Но при чем тут это? Речь идет о жизни или смерти сотрудников станции Калхас. Они одной крови с космонитами. Где же гостеприимство? Цилиндры Итиса – это просто гигантские пустые бочки, плавающие в открытом пространстве. Там же нет вообще никаких удобств.
– А чего вы хотели?
Ларвик с изумлением уставился на мастера Закариа:
– Вы что, нисколько не сочувствуете сотрудникам гибнущей станции?
– Нисколько. Ни на йоту.
– Но почему?
– А кто их туда гнал, на Ио? – Мастер Закариа сам медленно дымился, как вулкан. – На Земле тоже полно опасностей. На Земле тоже не хватает рук. Очистка ядерных саркофагов, добыча сырья, сверхглубокие шахты. Человечество задыхается, не хватает мозгов осмысливать прорехи. Почему в это время кто-то любуется восходами и закатами Юпитера на Ио?
– Свободных мозгов достаточно в колониях. Они там совершенно не задействованы.
– Вы хотели сказать – в общинах? – улыбнулся мастер Закариа.
– Ну да. Простите.
– В общинах тоже не хватает мозгов. А те, что есть, все заняты.
– Чем?
– Будущим человечества.
– Так отвечают, когда нет ответа.
– Ну да… Вы же сотрудник Отдела Особых мнений?… Чем вы там занимаетесь?…
– Мы формировали взгляды на реформу Общий школы, работали над подготовкой проекта «Галилеевы луны»…
– Вот, вот, – в слабом голосе мастера отчетливо прозвучала усмешка. – Вы всегда занимались прошлым.
СТАНЦИЯ КАЛХАС (ИО): ПЕРВЫЕ ПОТЕРИ.
СТАНЦИЯ КАЛХАС (ИО): ПОГИБЛО ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ ЧЕЛОВЕК.
– Помимо всего прочего, – усмехнулся мастер, – вы никак не научитесь обходиться без крови и подвигов. Если не предвидится больших жертв, дело не кажется вам перспективным.
– А колонии… Простите, общины… Они поднялись без помощи НТЦ?
– На это можно взглянуть и по другому.
– Это как?
– Если НТЦ еще существуют, то только благодаря общинам.
– Вы это всерьез? – удивился Ларвик.
– Разве не похоже?
– Даже биосинты выращивают в НТЦ. Как бы существовали общины без биосинтов?
– НТЦ обречены, – скучно произнес мастер Закариа. Видимо, для него это был решенный вопрос. – Скоро к ним даже птицы не осмелятся подлетать.
