Спешащие мимо люди, не замечая очарования окружающего мира, двигались словно зомби, выполняющие заложенную в них программу, размеренно перемещая конечности - и кажется, даже не осознавая своей индивидуальности.
Дмитрий неторопливо вошел в подземный переход. Вдоль стен - грязные дворняги, на входе в метро - кучка еще более грязных бомжей.
Оборванцы, столпившиеся в попытке, объединившись, поправить здоровье. Им подошла бы любая спиртосодержащая жидкость, но даже самая непритязательная стоит денег. Судя по тому алчному блеску, который проскальзывал во взглядах стаи, устремленных на низкорослого узбека с зажатой в кулаке мелочью - на флакон стеклоочистителя должно хватить.
Все как всегда - вот только что-то в этой картинке показалось Потемкину неправильным. Проходя мимо содрогающейся от нестерпимого желания стаи, он вдруг ощутил сигнал тревоги, мелькнувший на границе подсознания. Чувство опасности отозвалось напряжением мышц. Тело вздрогнуло в ожидании действий. Только миновав томимых жаждой бомжей, Дмитрий понял, что его так встревожило.
Грязная одежда висела на узбеке, как седло на корове. Казалось, он существовал отдельно от покрытого жирными пятнами ватного стеганого халата. Ухоженные волосы, худое лицо. Оглянувшись назад, Дмитрий заметил пристальный взгляд азиата. Почувствовав внимание, тот изобразил полное безразличие к окружающим и сосредоточился на содержимом своей ладони.
Тут Димку словно током ударило.
«Да у него на запястье «Вэшерон Константин» - часы из последней коллекции!» Именно такую модель он видел в журнале, торчащем на витрине киоска ... совсем недавно.
- Тромб, ты можешь поискать этого типа в своих базах данных, - торопливо зашептал Потемкин в микрофон. - Включаю камеру. Троомб!
Наушник молчал, и он понял, что связь прервалась надолго. Придется выкручиваться самому.
Дмитрий остановился возле киоска, неторопливо осмотрел себя, обратив внимание на проходящих мимо людей.
Метро!
Открытыми дверями станция встречает спешащих пассажиров, словно дракон, открывший пасть. Чудовище уснуло и не замечает толпы покорных людей, вереницею бредущих на заклание.
Сжавшиеся, сосредоточенные люди. Каждый человек - личность, отдельная Вселенная со своими законами. Но они остаются в силе только до тех пор, пока эта личность не попадает в толпу. Безликая масса сминает индивидуальность, заставляя каждого действовать по иным принципам: законам толпы.
Стараясь создать как можно большее напряжение в медленно движущейся человеческой массе, Дмитрий метнулся к дверям, за которыми виднелась платформа с подходящим поездом. Грубо работая локтями и оставляя за собой расширяющийся шлейф возмущенных пассажиров, он пулей вылетел к турникетам. Не ожидавший подобной наглости людской поток, до сих пор лениво втекающий в узкие двери, вдруг превратился в неуправляемую толпу, разъяренное стадо. Оно ощетинилось сотнею пар локтей, уперлось в пол крепкими ногами, наглухо перекрывая вход.
Еще секунда, и будет поздно: поезд уйдет! Проигнорировав громыхнувший за спиной турникет, Дмитрий на полной скорости влетел в закрывающиеся металлические створки. Состав тронулся, оставив позади гудящую возмущенную толпу и резкий визг милицейского свистка. Выглянув сквозь дверное стекло, он увидел мчащегося по платформе узбека и только тогда расслабился, переводя дух.
«Ну что, достали?» - со злорадством подумал он, и тут в наушник поступил сигнал о включении связи. Спокойный голос Тромба тихо произнес:
- Дима, камеру направо. Предполагаю наличие объекта внимания.
«Камеру не выключил!» - чертыхнулся Потемкин.
- Видишь женщину с потрепанной книжкой на коленях? Она проявляет слишком много внимания к твоей персоне. Постарайся уйти из ее поля зрения. Если связь вновь нарушится, учти, что никто не должен видеть тебя входящим в институт. Там ты будешь слишком уязвим.
Потемкин, лениво потянулся и равнодушным взглядом осмотрел вагон. Сидящая невдалеке девица действительно слишком часто поглядывала в его сторону. Если бы не это странное внимание, то ее можно было бы назвать обычной «серой мышкой». Светлые волосы спрятаны под простенькую косынку. На коленях потрепанный буклет, в котором даже с большого расстояния заметен старославянский шрифт - «Акафист». Одухотворенное лицо, быстро шевелящиеся губы, глаза горят.
«Молится, - догадался Потемкин. - Гимн богу поет». Взгляд «одухотворенной девушки» на секунду остановился на старушке, едва державшейся на подкашивающихся ногах; вновь устремился к лежащей на коленях божественной книге. Девушка перекрестилась и вновь надула губки. Серьезная! Велика, должно быть, сила веры.
Беззвучные слова молитвы витали в воздухе, но старушка не обратила на них никакого внимания. Они отлетали от нее, словно теннисные мячи от стены - бабушка, похоже, была неверующей. Ее главная задача - выстоять еще пару остановок на больных ногах. Вот уж воистину: кто верит, тому и воздается.
- Нет, Тромб. Это не враг, - усмехнулся Дмитрий. - И посматривает она не на меня, а на старушку, что стоит за моей спиной. Она в раздумье: нужно ли уступать место пожилому человеку.
- А зачем это нужно? - спросил Тромб и, когда Дмитрий не ответил, вновь повторил вопрос. - Почему она должна уступать свое место? Она ведь тоже человек!
Дмитрий покачал головой и тихо прошептал:
- Для того, чтобы понять, зачем, нужно побыть в теле этой старушки или вообще в человеческом теле. Это не для тебя. Ты не поймешь. Как и она!
Дмитрий неторопливо двинулся к противоположному концу вагона. Несмотря на то, что народу было очень много, маневр по перемещению прошел успешно, и на следующей остановке Дмитрий был уже в другом вагоне. Затем в следующем - третьем. Его не преследовали - или, по крайней мере, ему казалось, что не преследовали.
А что если узбек был не один?
- Слушай, Тромб. Сколько же людей нужно задействовать, чтобы так плотно пасти меня?
- Дима, поясни. «Пасти» - это как?
- Нуу! Это значит: следить за кем-то, наблюдать - раздраженно прошептал Дмитрий и уже более спокойно продолжил. - Извини, Тромб, но я никак не привыкну, что такой супермозг, как ты, может не понимать элементарных вещей. Словарей и энциклопедий в интернете - тысячи. Зайди - посмотри, скачай - запомни.
- Загрузить в память- не значит понять. Да и память имеет предел, не стоит загромождать ее мусором... Почему девушка должна была уступить место? - неожиданно повторил вопрос Тромб.
- У людей много слабостей, и потому они придумали для себя множество правил. Молодые должны понимать сложность существования пожилых, чувствовать бренность человеческого тела. Понимать и помогать. Тем самым они как бы готовят определенные привилегии для себя - в будущем. Старушка - сгусток человеческих болезней, собрание слабостей. Девушка- молодая и здоровая.
