— Хорошо, хоть не в пещере будем жить. Что б мы ели сейчас, если бы не все это… — Марта обвела рукой подворье. — Сад… огород… а еще пруд. Ты умеешь ловить рыбу?
— Если б даже и не умел, пришлось бы научиться. А там, возле леса, уцелел кусок пшеничного поля. Ты умеешь печь хлеб?
— Если б не умела, пришлось бы научиться… — Марта снова улыбнулась, потом вздохнула, помолчала и как-то нерешительно спросила: — А ты… ты уже… здоров?
— Вроде да. А что?
— Я думаю… можно было бы сходить… посмотреть… Как там, в селе… — она запнулась, опустила глаза и начала сосредоточенно отдирать потрескавшуюся кору со ствола вишни. Но Рэм хорошо прял все, чего она не досказала. Была еще надежда, слабенькая, призрачная, но все-таки надежда, что кто-то спасся. Нужно было все выяснить.
* * *
То, что осталось от села, нельзя было назвать руинами, нет, все сохранилось, но оказалось закутано в черную блестящую пелену, под которой угадывались очертания домов, машин, опор электросети, деревьев, напоминающие гигантские надгробия и жуткие обелиски.
Рэм и Марта застыли в молчании перед этим небывалым кладбищем. Они догадывались, что именно увидят, но зрелище мертвого села ошеломило обоих; Марта кусала губы, не решаясь нарушить зловещую тишину, но отчаяние ее пробивалось глухими стонами. Рэм не мог себе позволить предаться горю стоящая за его спиной женщина могла надеяться только на него. Он был обязан хоть немного облегчить тяжкую ношу, упавшую на хрупкие женские плечи.
Он обернулся, и Марта кинулась к нему, обхватила его шею руками. В глазах ее дрожали слезы.
— Уйдем отсюда, — хрипло прошептала она. — Нечего нам здесь делать…
— Да… Я провожу тебя. Возвращайся домой, а я еще поднимусь на тот холм. Ты говорила, с него видно город? Не хочу откладывать на завтра…
— Нет, я с тобой, — Марта крепко вцепилась в его руку.
Долго шли молча.
— Смотри, до горизонта все черно, — наконец произнесла Марта. — Как на пепелище…
— Вселенское пожарище, — нехотя откликнулся Рэм. — Повсюду это черное стекло.
— Как ты сказал? — Марта встрепенулась. — Черное стекло?
— Ну да. А ты как называешь это?
— Смолою…
— Вероятно, так точнее. И вправду напоминает застывшую смолу.
— А как ты считаешь, что это могло быть?
— Не знаю, Марта. Ничего не знаю. Лезут в голову всякие бредовые предположения…
— Вот и рассказал бы…
— Есть два варианта. Первый — стихийное бедствие, какое-то неизвестное нам явление природы, возможно — космическая катастрофа.
— А второй?
— Второй… новое страшное оружие. Наверное, химическое. Я никогда не слыхал ни о чем подобном. А может, и не оружие. Может, неудачный эксперимент или авария. В городе было немало химических заводов. Впрочем, вряд ли это распространилось бы на такие большие расстояния…
— Непонятно еще одно: почему сохранился наш островок?
— Ты рассказывала, что надвинулся красный туман, а потом налетел сильный ветер. Может, как раз антициклон нагрянул. В центре его создается область повышенного давления, и воздух движется от середины к краям, понимаешь?
Марта кивнула.
— Похоже, что этот туман, вернее, конденсированный газ при взаимодействии с органикой разрушает ее и создает эту пленку. Ты заметила, какими деревья стали? Только стволы и самые толстые ветви, как после пожара… Антициклон, наверное, перемещался с небольшой скоростью, а потому успел захватить только наш островок. В других же местах ничто не помешало реакции, и все исчезло под черным стеклом. Если мы встретим еще кого-нибудь, может, и узнаем, что произошло. Пока что это все лишь мои предположения…
— Вот мы и пришли, — сказала Марта. — Напрасно только ноги били. Везде одно и то же.
Там, где раньше был город, виднелись темные громады. Слезы у Марты высохли, лоб прорезали морщины. Внезапно она дернула Рэма за руку.
— Смотри-ка… — указала движением головы. — Что это там?
На склоне одного из холмов виднелось неясное светлое пятно.
— Похоже, человек лежит, — Рэм заторопился. — Может, живой еще. Идем туда!
* * *
— Хватит, Марта. Криком ты ничего от меня не добьешься. Давай говорить спокойно. Ты считаешь, что вчетвером нам тесно. Если уж на то пошло, почему бы тебе не выгнать, например, меня? Я тоже чужой в этом доме. К тому же, у меня больше шансов дойти до людей, если они где-то еще есть, чем у Лины.
— Что за глупости! — фыркнула Марта. — Ты тут не чужой, и ты это хорошо знаешь.
— А почему я перестал быть чужим, ты не задумывалась?
— Ну и вопросик… — Марта искоса взглянула на Рэма. — Понравился ты мне, дурачок.
Голос ее звучал спокойно, уверенно, даже весело.
— Разве это надо объяснять? Я думала, ты и сам догадался.
— Догадался… Хорошо еще, что ты родного папеньку не надумала выгнать. Вот уж без кого можно обойтись! Он же никому жизни не дает. Удивительно, как в таком хилом теле помещается столько брюзжания и злобы на весь мир.
— Вот его ты не трогай! Какой ни есть, отец все-таки. Не обращай внимания на его ворчанье. Между прочим, как ты думаешь, откуда у нас появилось столько хороших и нужных вещей? Мы с ним расстарались! Помнишь дом на границе черного и зеленого? Мы проходили мимо в тот день, когда нашли Лину. Дом был покрыт смолой только наполовину, и многое внутри оказалось неиспорченным. И для тебя кое-что нашлось, и для твоей драгоценной Лины. Что бы мы делали без этой одежды, которая как на тебя пошита? Все эти сорочки, куртки — ты думал, это от моего мужа осталось? Нет, миленький, муж мой был худой, как щепка, и на голову ниже тебя. А ты у нас ничего парень, — она уже совсем миролюбиво взъерошила ему волосы. Я ведь тебе добра хочу. Надо думать о будущем… Вот мы и взяли оттуда все, что могло пригодиться…
— И когда же это вы успели там пошарить?
— Успели. Хватило времени. Пока ты нянчился с Линой…
— О, теперь я догадался, откуда в буфете взялось столько хрусталя. Это тоже необходимо? Просто-таки позарез? И тоже для будущего? Не на нашу ли свадьбу?
— Не психуй. Правильно я тебе сразу ничего не сказала. Чуяло мое сердце — не дождешься от тебя благодарности. Ну все равно — не тащить же назад!
— А тебе не кажется, что это — обыкновеннейшее мародерство? Вы готовы тянуть в дом всякое барахло, потому что вам это нужно. А вот Лина — живой человек — вас не интересует, она вам не нужна! Меня же вы не вышвырнули с вашего острова только потому, что я — полезная вещь. Ну да, без меня вам было бы труднее, не так ли? Свой хлеб я всегда отработаю. Ну там дровец нарубить, огород вскопать, воды принести, дверь починить… А в награду можно меня и приласкать — чтоб сильнее старался!
