- Ну вот что, племянничек... - с угрожающей лаской протянул Посейдон. Я вижу, слуга твой мало что смыслит в кузнечном деле. Давай-ка я сам тебе помогу! - Он небрежным жестом руки отстранил Гефеста (а тот неожиданно легко повиновался, не то хмурясь, не то ухмыляясь в бороду) и бросил свое оружие в жар, в гудящее пламя. - Время дорого, - объяснил он, улыбаясь в лицо мастеру. - А здесь мой трезубец раскалится не хуже, чем в горне... Или я чего-нибудь не понимаю?
- Не понимаешь, дядя, - согласился Гефест, сделав заведомо безуспешную попытку выхватить из огня трезубец и тряся обожженными пальцами. - Ничего ты не понимаешь в моей работе. Гляди, что натворил! - и он указал на бесформенный пузырящийся комок золота, который, шипя, растекался кляксой по каменным плитам пола. - Теперь новый трезубец ковать - на полдня работы. Только сначала углей нажечь надо...
- Так... - сказал Посейдон, помолчал и вернулся к столу. Гефест, таща за руку болвана, заковылял следом. - Чего ты добиваешься, племянник? Зачем ты хочешь меня огорчить?
- Я тебе, дядя, наоборот, угодить стараюсь, - хмуро сказал Гефест. Заказ выполнить. А ты меня торопишь. А я, когда тороплюсь, нервничаю. И он, - Гефест кивнул на слугу, - тоже нервничать начинает. Вот и пережег уголь... Ты бы меня не торопил, а, дядя? И все будет в лучшем виде. Тебе трезубец к какому времени нужен? К утру? К вечеру? Ты скажи! Будет.
- К полудню, - сказал Посейдон.
- Вот завтра в полдень и приходи. Будет.
- Сегодня к полудню, - уточнил Посейдон.
- Это уже труднее... - проговорил Гефест. Сложил руки на груди и наклонил голову набок, словно к чему-то прислушиваясь. - Гораздо труднее, - повторил он. - Но, если мешать не станешь, то, может быть, справлюсь.
- За полчаса?
- А что, всего полчаса осталось?
Посейдон помолчал, все так же ласково глядя ему в лицо.
- Нет, не выйдет! - решительно сказал Гефест. - Ну, что ты... Это же еще угли нажечь." Вот если три часа дашь... - неуверенно сказал он.
- Полтора! - Посейдон поднялся, с величавой брезгливостью оглядывая свою тунику.
- Может, тебе одежонку какую? - засуетился Гефест. - Я быстро, туда-сюда... Ишь, как тебя извозило...
- Предпочитаю свою. Значит, полтора часа.
- Ох, не знаю... Постараюсь, конечно, но... И куда такая спешка? Ладно, смертные торопятся - их можно понять, но ты, дядя, у кого позади и впереди - вечность...
- Забот много, - сказал Посейдон. - Вечных забот. И все - неотложные.
- И что за заботы такие, что вот вынь ему да положь трезубец? - пряча глаза, забормотал Гефест. - Или пучины морские долго жить прикажут, если чуть обождать... Тоже ведь, поди, вечны - пучины-то...
- Мои заботы, племянник. Мои!.. Тебе, - Посейдон радушно осклабился, я больше мешать не буду.
- Понял, - быстро сказал Гефест. - Через два часа приходи.
Уже подойдя к скалистому обрыву над морем, Посейдон остановился и, глянув через плечо, спросил:
- Кстати. Что такое "ложки"?
- "Ложки"? - Гефест пожал плечами. - Первый раз слышу.
- Зато произносишь не первый раз. Ты слуге своему грозил, что переплавишь его на ложки.
- Ах, ложки! Хм... - Гефест дернул себя за бороду и глубоко задумался. - А Демодок его знает, что это такое! - сказал он наконец.
- Ага... - наконец произнес Посейдон, - Демодок... Ладно, работай. Быстро работай - если хочешь, чтобы впереди у тебя была вечность!
ПОТУСТОРОННИЙ ДИАЛОГ
Тема: сфероклазм в античных сферах. Иллюстративный материал (фономагнитокопия рабочей записи во время обнаружения эффекта). Массив "К.И.", выборка.
- Странные оговорки, ты не находишь? Сначала час как единица времени, потом ложки...
- Ничего странного: поэты всегда что-нибудь путают.
- Это не просто путаница...
- Знаешь, меня гораздо больше интересует разбитый шлюп. И вулкан на Лемносе.
- Нет, ты все-таки выслушай! Дело в том, что никаких ложек в Древней Греции не было, да и час как единица времени...
- Обыкновенный сфероклазм!
- В античных сферах?
- Ну и что? Насколько я знаю, Гнедич, переводя Илиаду, употреблял не только греческие, но и римские имена богов. А Жуковский в Одиссее рассаживал гостей на лавках вместо кресел и что-то там сравнивал с шелком, которого древние греки не знали. Вот тебе и сфероклазм.
- Ни по Жуковскому, ни по Гнедичу в этом мире не должно быть никаких ложек!
- Вулкана на Лемносе в этом мире тоже не должно быть. Но он есть. И это интересует меня гораздо больше.
- А если все это как-то связано? Вулкан, шлюп, заговаривающийся поэт...
- Юрочка, они все заговариваются. И всегда. Если не веришь, верни его в действительный мир и пообщайся. Только не забудь вернуть бедолагу, когда надоест.
- Именно об этом я и хотел тебя попросить.
- Именно с этого и надо было начинать! Только ты не туда сел - пульт хроностопа правее.
- Не все сразу. Я хочу сделать радиовызов.
- Боже мой, кому?
- Ему. У меня такое чувство, что этот поэт откликнется. Подскажи-ка номер маяка.
- Сумасшедший! Ты перепугаешь его до смерти!
- Номер, Наденька, номер!
- Восемнадцать-бэ-три... Не нравится мне эта затея.
- Мне тоже, а что делать?
- Мужская логика, Юрий Глебович!
- От Надежды Мироновны слышу... Восемнадцатый бэ! Алло, восемна..."
(Экспедиция 112-С, античные сферы. Информация широкого доступа.)
ТРИУМФ ЦАРЕДВОРЦА
- Ну, вот и ветер меняется! - услышал Окиал радостный голос кормчего и заморгал, с трудом возвращаясь к реальности. Последний отзвук аэдовой лиры исчезал за безоблачным морским горизонтом, и небо, казалось, мгновенно очистилось от тучи пепла и сажи... Впрочем, туча была не над этим морем, а над Эгейским, по ту сторону Пелопонеса. И вообще, она была в песне. Хотя...
- Ты очень хорошо пел, Демодок, - сказал учитель, словно угадав его мысли. - Не правда ли, Окиал?
- Да. О да! - Окиал понимающе кивнул и посмотрел на солнце. Полдень был уже близок. Был уже почти полдень, и всего два часа оставалось... Но ведь это же было в песне! - А что будет дальше? - спросил он.
- Не знаю, - буркнул певец. - Я еще не закончил.
- Вот парус поставим и узнаем, - сказал кормчий. - Сушите весла, бездельники! Сейчас за вас поработает Нот! И пошарьте под левой якорной площадкой - там должна быть моя заветная амфора, если вы не распили тайком. Да под левой, а не под правой! Есть? Тащите сюда: сначала угостим певца, а потом пустим по кругу. Ему нужно хорошенько промыть горло феакийским вином, чтобы закончить песню.
- Я продолжу ее через два часа, Акроней, - хмуро сказал аэд. - Не раньше.
- Хорошо, - легко согласился кормчий. - К тому времени, может быть, увидим берега Схерии. Придется опять поработать веслами, и твоя песня будет нам весьма кстати... Ты превосходно поешь, славный аэд, - сказал он, понизив голос. - Но гребцам важен лишь ритм - а слова... Вряд ли они прислушивались к словам, и вряд ли твоя песня поможет нам. Но берег родины мы успеем увидеть.
