- Не беспокойся, Елена, - сказал я, - ты не утонешь. Есть такая субстанция, которая не тонет...
Лена ничего не ответила, лишь бросила на меня взгляд, обещающий скорую расправу.
Трамвайная остановка находилась в двух минутах ходьбы до филфака. По пути к остановке я немного отстал от девушек, чтобы потереть лицо снегом. Такая примета - если умыться первым снегом, то зимой не будут страшны сорокаградусные морозы. Вот и еще один осколок древних поверий...
Умывшись, я слепил прочный комок и запустил в Лену Звереву. Снежный снаряд со свистом рассек воздух и угодил Лене аккурат пониже спины.
- Ты что, совсем озверел? - зарычала Лена.
- Звереть - твоя привилегия, - ответил я, лепя еще один комок. - Ты у нас Зверева...
И запустил комком в Лену. Но не попал - она успела увернуться.
- Не буди во мне зверя, - грозно сказала Лена.
- А что будет? - самым невинным тоном спросил я. - Он испугается и убежит?
С этими словами я схватил пригоршню снега и, подойдя к Лене, прижал ей к щеке. Лена взвизгнула, отскочив, как будто ее окатили кипятком.
- Сейчас получишь, - грозно пообещала мне она.
В ответ я нагло слепил еще один снежный комок и бросил в Хрусталеву.
- Ты у нас сейчас допрыгаешься, - пообещала мне Хрусталева.
- Ага, - ответил я, продолжая лепить очередной комок.
- Брось снег, - сердито сказала мне Зверева, которой комок угодил в голову.
- В смысле?
- Без смысла, - ответила Зверева. - Просто мне кажется, - обратилась она к стоявшей рядом Хрусталевой, - что наш Андрюшенька давно не ночевал в сугробе...
- По-моему, тоже, - подтвердила Хрусталева, улыбаясь белозубой улыбкой голливудской кинозвезды.
- И мы должны немедленно восстановить справедливость, - резюмировала Зверева. - Окружай!
И тут я понял, что влип. Бежать было некуда - впереди меня Зверева с людоедским выражением лица, позади - Хрусталева с белозубой улыбкой. Слева - металлическая решетка, за которой - сквер. Справа - глухая стена дома. И никаких шансов прорваться! И почему я не догадался затеять игру в снежки в более подходящем месте, где было больше оперативного простора?
Перспектива искупаться в сугробе меня не устраивала. Пусть даже у двух прекрасных Елен нет садистских наклонностей, а сам процесс напоминает невинную детскую игру...
- Может быть, не надо? - попытался я уладить конфликт мирным путем.
- Надо, Вася, надо, - сочувственно изрекла Зверева. На ее губах по-прежнему играла людоедская улыбка, как у незабвенного Лаврентия Павловича, когда он вместе с Иосифом Виссарионовичем стоял на Мавзолее.
Удивительно, как быстро Зверева умеет перевоплощаться! Ей бы в театральный идти, а не на филфаке учиться...
- Двое на одного нечестно, - предпринял я еще одну попытку избежать купания в сугробе.
- Честно-честно, - ответила Зверева. - Правда, Лена?
- Правда, - ответила Хрусталева, продолжая белозубо улыбаться. Надеюсь, она не станет, подобно вампиру, вонзать мне зубы в шею, когда я окажусь в сугробе?
В том, что я там окажусь, я уже не сомневался. Мирные переговоры на высшем уровне окончились безрезультатно. Пора приступать к военным действиям, то есть подороже продать свою жизнь и нанести противнику невосполнимый урон.
Причем первый удар должен быть за мной - известно же, что лучшая оборона - это нападение...
Я бросил только что слепленные комки в Звереву и, когда она уклонялась, попытался прорваться мимо нее. Я посчитал, что Зверева - наиболее слабое звено во вражеском кольце и короткая артподготовка выведет из строя потенциального противника.
Как же я просчитался! Зверева успела схватить меня за рукав. Я бы, конечно, вырвался, но на помощь Зверевой подоспела Хрусталева.
- Помилосердствуйте, красавицы! - взмолился я.
"Красавицы" остались глухи к моим мольбам...
..Когда меня вытащили из сугроба и я отряхнулся (лицо при этом пылало, как после хорошей бани), то я сказал смеющимся Еленам:
- Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Будет и на моей улице праздник. Я вам припомню...
- Припоминай, - сверкнула глазами Зверева. - Тоже мне, неуловимый мститель граф Монте-Кристо!
- Ой, Зверева, отольются тебе мои слезы...
- По-моему, - глубокомысленно заметила Зверева, обращаясь к Хрусталевой, - нашему Андрюшеньке Бородину урок не пошел впрок, извиняюсь за неудачную рифму. Надо бы повторить...
- Не надо! - я отскочил от девушек на несколько шагов. - Я больше не буду...
- То-то же, - проговорила Зверева.
* * *
Трамвай к остановке подошел сразу. Оба вагона были забиты битком вероятно, только что пришла московская электричка.
Стоявшие на остановке пассажиры принялись штурмовать переполненный трамвай. Водитель, моложавая женщина с усталыми глазами, вылаивала в микрофон ценные указания пассажирам: "Побыстрее, товарищи, побыстрее, проходите дальше в вагон... Поднимайтесь с подножек... Оплачивайте проезд". Наконец, кто смог, втиснулись в вагон и водитель пробурчала:
"Осторожно, двери закрываются..." Но двери закрываться не хотели. Им это было трудно сделать из-за пассажиров. "Граждане, не держите двери!" рычит водитель. Раздается злой, протяжный визг насилуемых трамвайных дверей. "Граждане, следом идет одиннадцатый маршрут, освободите двери..."
Двери натужно, изнеможенно визжат. "Пока не закроются двери, я никуда не поеду", - заявляет водитель. Еще одна тщетная попытка закрыть двери...
"Сейчас всех высажу и поеду в парк!" - грозится водитель под усталый скрип дверей. "Да сойдите вы с подножки, в конце-то концов! - выходит из себя водитель. - Следом идет полупустой вагон..." Но зачем дожидаться другого вагона, пусть даже полупустого, если тебе нужно забраться - любой ценой - именно в этот?
Наконец двери поднатуживаются и, плотоядно причмокнув, соединяют две свои половинки. Из кабины водителя доносится вздох облегчения. А в утробе вагона становится еще теснее. Трамвай резко дергает, трогаясь с места, и пассажиры начинают испытывать чувство локтя друг друга. Слышатся ругань и оскорбления. На вопрос: "На следующей сходите?" - звучит невразумительный ответ. На повторный вопрос доносится волчий рык.
Так и едем до следующей остановки, где новые пассажиры жаждут занять места в вагоне. И повторяется прежняя история...
Мне и Ленке Зверевой повезло. Нам удалось без особых потерь втиснуться в небольшой закуток между билетной кассой и кабиной водителя. Место было очень удобное: если вдруг войдут контролеры, мы сможем оторвать билет прежде, чем они успеют до нас добраться... Правда, ей-то пыльный мешок, набитый картошкой, больно упирался мне в позвоночник. Однако через три остановки обладатель пыльного мешка покинул вагон под неодобрительные отзывы других пассажиров, и дышать стало легче.
