«Должно быть, решил износить на стороне свою капитанскую форму, оставшуюся от службы, пока моль не съела», — подумал Олег Петрович и с ходу рассказал о своем затруднении с ночлегом. На его счастье Погорельский довольно легко уговорил своего товарища, такого же курсанта, как и он, переночевать у родных, и у Олега Петровича оказалось, таким образом, пристанище, можно сказать, «подпольного» образца, помещавшегося, правда, на четвертом этаже.
На другой день занятия у Погорельского начинались с двух часов, и поэтому с утра он напросился сопровождать Олега Петровича во ВНИИГПЭ:
— Надо же практически ознакомиться с тем, как экспертов уламывают, в институте ведь этому не учат — сказал он, и Олег Петрович согласился, но поставил одно условие.
— Смотри и слушай, но не вякни что-нибудь под руку, а то можешь испортить песню. Сиди себе, поглядывай и помалкивай в тряпочку.
— А если меня спросят?
— Все равно отмолчись. Кивни или головой поверти. В крайнем случае скажи да или нет.
Некоторый опыт таких переговоров у Олега Петровича имелся еще с тех времен, когда он «пробовал» свои изобретения, а в данном случае решение по заявке было не окончательным, без «черного уголка» и оставалась еще некоторая надежда на аргументацию экономической значимости предложения. Тактику Олег Петрович обдумал еще в дороге и направился сразу к начальнику отдела, к которому попал, видимо, в добрую минуту и, сверх ожидания, был принят без задержки.
Поздоровавшись, Олег Петрович назвал свою должность и завод, а потом, сделав жест в сторону своего спутника, сказал:
— А это — товарищ Погорельский. Он был так добр, что согласился лично принять участие в обсуждении одной заявки нашего завода, которая почему-то вызвала ваше сомнение.
При этом Олег Петрович положил на стол взятое у Льва Васильевича решение ВНИИГПЭ, а Погорельский молча поклонился и сел в стороне.
Словечко «лично» вырвалось у Олега Петровича непроизвольно, но он тут же уловил настороженность начальника отдела, человека молодого и симпатичного, поглядевшего на Погорельского вроде бы озадаченно. Рассказав суть заявки и свои доводы в ее защиту, Олег Петрович в заключение добавил, на этот раз уже не без некоторого внезапно возникшего умысла:
— Вчера мы уже обсуждали все это с товарищем Погорельским, и он согласился со мной. Не правда ли, товарищ Погорельский? Тот, памятуя о данном ему наказе, молча наклонил голову — медленно и солидно. «Кто бы это мог быть?» — уловил вдруг Олег Петрович мысль начальника отдела, а начальник взялся за телефон и попросил некую Веру Федоровну зайти к нему с материалами по заявке.
— Это эксперт, изучавший вашу заявку, — пояснил он. — Я заявку, разумеется, просматривал перед подписью, но через меня их столько проходит, что подробности в памяти не удержишь.
— Конечно! — поспешил согласиться Олег Петрович и, догадываясь, что начальник вот-вот осведомится у Погорельского, кто он, собственно, такой, стал пространно повторять почти то же, что уже изложил, но с присоединением соображений об экономической выгоде заявленного изобретения, причем еще раз сослался на «товарища Погорельского», и тот опять сановито качнул головой, а Олег Петрович тут же уловил: «Почему военное ведомство заинтересовалось такой заявкой, в чем тут дело?»
В это время в кабинет вошла недовольная женщина с папкой в руках, и начальник представил:
— Вот, Вера Федоровна, уполномоченный завода инженер Нагой, посланный для переговоров по заявке. А это — товарищ Погорельский.
Вера Федоровна поклонилась, несколько задержавшись взглядом на Погорельском, затем посмотрела вопросительно на начальника, явно ожидая услышать, кем товарищ Погорельский является, ко начальник лишь едва заметно пошевелил плечами и предложил ей обосновать свои соображения.
— Все сводится к тому, — начала она с главного козыря, что предложение почти не имеет элемента новизны…
— «Почти», еще не значит «совсем»! — быстро вставил Олег Петрович, а оппонентка тут же назвала прототип и аналоги, сличила признаки и подвела итог.
— Ну, знаете, — возразил Олег Петрович, — действуя по вашему методу, можно сравнить паровоз, например, с роялем и тоже не усмотреть разницы. На самом деле: и тот и другой — на колесах, оба шумят и оба тяжелые.
— Зачем же так утрировать!
— Это не я выдумал, а комики Бим и Бом. Один из них сказал: привяжи колеса к бане — и баня попрет.
— Это — несерьезный разговор.
— Конечно. А если говорить серьезно, то надо вспомнить, что всякую заявку можно рассматривать двояко: с целью защиты или с целью провала. Вы предпочли второе, а хозяйственное значение вас не трогает. А ведь это интересы нашего хозяйства, а не иностранного.
Тут Погорельский кивнул головой уже по собственной инициативе, и Олег Петрович заметил, что начальник, все время не выпускавший Погорельского из вида, учел это соответственно.
— А, скажите, — обратился он к Погорельскому, — какая для вас разница, будет это предложение признано изобретением или нет? В любом случае вы можете использовать электрод, как вам нужно.
Теперь Погорельский не знал, как быть, слегка пожал плечами и неопределенно улыбнулся, но Олег Петрович поспешил на выручку:
— Ну что вы! Вы же сами руководитель и отлично знаете, что прохождение служебных инстанций во многом зависит, так сказать, от престижности дела. К изобретению отнесутся гораздо благосклоннее, чем к простому рацпредложению. Вы скажите, полезность дела для вас лично не представляет сомнений?
Начальник перевел взгляд на Олега Петровича, потом снова на Погорельского, ожидая, что тот что-то скажет, но Погорельский стойко молчал, и Олег Петрович опять уловил беспокойство начальника: «Вот и поговори с таким, если он слова не скажет!»
— Слушайте, Вера Федоровна! — обратился он к экспертше. — Все-таки есть хоть маленький отличительный признак, стоит ли порочить нужное дело? Вон и товарищ Погорельский поддерживает заявку завода, не зря же!
— Элемент новизны я не отрицаю, но уж очень низкий уровень.
— А может быть, стоит немного изменить формулу изобретения, вы это отлично сделаете, Вера Федоровна, подскажите. Давайте поможем заводу. Или вы категорически против?
— Нет, не категорически. Формулу можно подредактировать…
— Ну вот и отлично! Значит, договорились. Составляйте положительное решение, я подпишу.
Выйдя от начальника отдела, Погорельский поздравил Олега Петровича, а потом долго сопел и уже по дороге посетовал:
— Ловко вы умеете людей убеждать, у меня это ни за что никогда не получится.
