– Так дайте же мне возможность обосновать их, – возразил Доуэль.
– Эта возможность уже была предоставлена вам. Властями был произведен обыск.
– Если вы категорически отказываетесь, я принужден буду обратиться к прокурору, – сказал Артур решительно и поднялся.
– Ничего не могу для вас сделать, – ответил начальник полиции, тоже поднимаясь.
Упоминание о прокуроре, однако, произвело свое действие. Немного подумав, он сказал:
– Я, пожалуй, мог бы сделать распоряжение о производстве вторичного обыска, но, так сказать, неофициальным порядком. Если обыск даст новые данные, тогда я донесу об этом прокурору.
– Обыск должен быть произведен в присутствии моем, мадемуазель Лоран и моего друга Ларе.
– Не слишком ли много?
– Нет, все эти лица могут оказать существенную пользу.
Начальник полиции развел руками и, вздохнув, сказал:
– Хорошо! Я командирую нескольких агентов полиции в ваше распоряжение. Приглашу и следователя.
В одиннадцать часов утра Артур уже звонил у двери Керна.
Негр Джон приоткрыл тяжелую дубовую дверь, не снимая цепочки.
– Профессор Керн не принимает.
Выступивший полицейский заставил Джона пропустить неожиданных гостей в квартиру.
Профессор Керн встретил их в своем кабинете, приняв вид оскорбленной добродетели.
– Прошу вас, – сказал он ледяным тоном, широко распахнув двери лаборатории и бросив мельком уничтожающий взгляд на Лоран.
Следователь, Лоран, Артур Доуэль, Керн, Ларе и двое полицейских вошли.
Знакомая обстановка, с которой было связано столько тягостных переживаний, взволновала Лоран. Сердце ее сильно забилось.
В лаборатории находилась только голова Брике. Ее щеки, лишенные румян, были темно-желтого цвета мумии. Увидя Лоран и Ларе, она улыбнулась и заморгала глазами. Ларе с ужасом и содроганием отвернулся.
Вошли в смежную с лабораторией комнату.
Там находилась наголо обритая голова пожилого человека с громадным мясистым носом. Глаза этой головы были скрыты за совершенно черными очками. Губы слегка подергивались.
– Глаза болят… – пояснил Керн. – Вот и все, что я могу вам предложить, – добавил он с иронической улыбкой.
И действительно, при дальнейшем осмотре дома, от подвала до чердака, других голов не обнаружили.
На обратном пути вновь пришлось проходить через комнату, где помещалась толстоносая голова. Разочарованный Доуэль направился уже было к следующей двери, а за ним двинулись к выходу следователь и Керн.
– Подождите – остановила их Лоран.
Подойдя к голове с толстым носом, она открыла воздушный кран и спросила:
– Кто вы?
Голова шевелила губами, но голос не звучал. Лоран пустила более сильную струю воздуха.
Послышался шипящий шепот:
– Кто это? Вы, Керн? Откройте же мне уши! Я не слышу вас…
Лоран заглянула в уши головы и вытащила оттуда плотные куски ваты.
– Кто вы? – повторила она вопрос.
– Я был профессором Доуэлем.
– Но ваше лицо? – задохнулась Лоран от волнения.
– Лицо?.. – Голова говорила с трудом. – Да… меня лишили даже моего лица… Маленькая операция… парафин введен под кожу носа… Увы, моим остался только мой мозг в этой изуродованной черепной коробке… но и он отказывается служить… Я умираю… наши опыты несовершенны… хотя моя голова прожила больше, чем я рассчитывал теоретически.
– Зачем у вас очки? – спросил следователь, приблизившись.
– Последнее время коллега не доверяет мне, – и голова попыталась улыбнуться. – Он лишает меня возможности слышать и видеть… Очки не прозрачные… чтобы я не выдал себя перед нежелательными для него посетителями… Снимите же мне очки…
Лоран дрожащими руками сняла очки.
– Мадемуазель Лоран… вы? Здравствуйте, друг мой!.. А ведь Керн сказал, что вы уехали… Мне плохо… работать больше не могу… Коллега Керн только вчера милостиво объявил мне амнистию… Если я сам не умру сегодня, он обещал завтра освободить меня…
И вдруг, увидав Артура, который стоял в стороне, словно оцепенев, без кровинки в лице, голова радостно произнесла:
– Артур!.. Сын!..
На мгновение тусклые глаза ее прояснились.
– Отец, дорогой мой! – Артур шагнул к голове. – Что с тобой сделали?..
Он пошатнулся. Ларе поддержал его.
– Вот… хорошо… Еще раз мы свиделись с тобой… после моей смерти… – просипела голова профессора Доуэля.
Голосовые связки почти не работали, язык плохо двигался. В паузах воздух со свистом вылетал из горла.
– Артур, поцелуй меня в лоб, если тебе… не… неприятно…
Артур наклонился и поцеловал.
– Вот так… теперь хорошо…
– Профессор Доуэль, – сказал следователь, – можете ли вы сообщить нам об обстоятельствах вашей смерти?
Голова перевела на следователя потухший взгляд, видимо плохо понимая, в чем дело. Потом, поняв, медленно скосила глаза на Лоран и прошептала:
– Я ей… говорил… она знает все.
Губы головы перестали шевелиться, а глаза заволоклись дымкой.
– Конец!.. – сказала Лоран.
Некоторое время все стояли молча, подавленные происшедшим.
– Ну что ж, – прервал тягостное молчание следователь, и, обернувшись к Керну, произнес: – Прошу следовать за мною в кабинет! Мне надо снять с вас допрос.
Когда дверь за ними захлопнулась, Артур тяжело опустился на стул возле головы отца и закрыл лицо ладонями:
– Бедный, бедный отец!
Лоран мягко положила ему руку на плечо. Артур порывисто поднялся и крепко пожал ей руку.
Из кабинета Керна раздался выстрел.
Конрад Геснер – ученый XVI века. Написал «Историю животных», имевшую в течение долгого времени необыкновенно сильное влияние на натуралистов.
Лидинг – по-английски – «ведущий».
Агава – растение с сочными, мясистыми листьями. Из его волокон делают ткани, из сока приготовляют «пульке», любимый напиток местных жителей.
Тритон – по греческой мифологии, бог морской волны. Трубя в морскую раковину, он вызывал или прекращал волнение моря. Часто изображался сидящим на дельфине.
Гаучо – полудикие пастушеские племена, живущие в пампасах, метисы с преобладанием индейской крови. Прекрасные наездники.
25 мая 1810 года провинции Ла-Плата образовали революционный союз – «Хунту», арестовали местную власть, провозгласили временное правительство и отделились от Испании.
Коронель Диас – одна из улиц, на которую выходит тюрьма.
