были снабжены трепещущими на ветру полупрозрачными мембранами тоньше пергамента, на которых виднелись причудливые знаки, наподобие иероглифов. Сапфировые широко посаженные глазки поблескивали под угольно-черными дугами, словно бы нарисованными на жемчужной коже. Сверху тело прикрывала короткая накидка из шелковистой ярко-красной ткани; другой одежды искусственного происхождения на чужаке не было.
Уклоняясь от растительных чудищ, которые с яростью на него бросались, он добрался до машины времени. Очевидно, он нас заметил, и мне даже показалось, что его сапфировые глаза умоляют о помощи.
Я нажал на кнопку, открывающую дверцу сферы. Как только дверца распахнулась, на нас с Ли Воном обрушились разнообразные удивительные запахи, большинство из них – весьма неприятные. Мы невольно вдохнули здешний воздух, перенасыщенный кислородом и испарениями неведомых химических веществ.
Странный чужак гигантским прыжком достиг хрустального порога сферы. Я схватил его за нижние гибкие трехпалые руки, втащил внутрь и поскорее захлопнул дверцу – одно висящее на растительном жгуте чудовище ударилось в нее всем телом; острое, словно стальное жало переломилось, запятнав прозрачную поверхность янтарно-желтым ядом.
Я сказал:
– Добро пожаловать, незнакомец!
Наш гость тяжело дышал; щупики у него на лице подрагивали и раскачивались в такт трепетанию тонких пленчатых ноздрей. Он совсем запыхался и, видимо, не мог говорить, но несколько раз склонил украшенную гребнем голову и взмахнул тонкими пальцами – как-то сразу стало понятно, что это знак уважения и благодарности.
Переведя дух и немного успокоившись, он заговорил необычайно высоким голосом, то резко понижающимся, то медленно повышающимся – его интонации я могу сравнить разве что с щебетанием некоторых разновидностей тропических птиц. Разумеется, о значении его речей мы с Ли Воном могли только догадываться; если и удавалось различить слова, они не походили ни на один человеческий диалект.
Мы тем не менее предположили, что чужак благодарит нас и рассказывает, от каких опасностей мы его спасли. Он излагал длинную историю, сопровождая ее причудливыми, но весьма выразительными жестами, из которых мы заключили, что в этих страшных джунглях он оказался не по своей воле; враги оставили его здесь, надеясь, что он не сможет ускользнуть от растительных чудовищ. Жестами он объяснил нам, что джунгли огромны и в них есть множество растений еще ужаснее чашевидных цветов.
Позже, изучив язык этого поразительного существа, мы узнали, что предположения наши были верны, однако сам рассказ в целом оказался еще невероятнее и фантастичнее, чем мы думали.
Пока я слушал нашего гостя и следил за мельканием его четырех рук, словно бы что-то сплетающих в воздухе, на нашу сферу легла тень, перекрывая блеклый зеленый свет, проникающий сквозь кроны с затянутых мутной дымкой небес. Я посмотрел вверх; над машиной времени завис небольшой летательный аппарат в форме диска, с вращающимися пропеллерами и заостренными крыльями, которые тоже крутились, будто лопасти ветряной мельницы.
Наш гость его тоже заметил и осекся. Было видно, что он сильно встревожен. Я пришел к выводу, что летательный аппарат, по всей вероятности, принадлежит его врагам – тем самым, что бросили его на произвол судьбы в этом ужасающем краю. Они, должно быть, вернулись убедиться, что он погиб, или же их внимание привлекла машина времени.
Чужой воздушный корабль завис у самых верхушек гигантских растений, между которыми застряла сфера. Сквозь серебристый вихрь крутящихся крыльев и пропеллеров виднелись лица нескольких существ – очевидно, той же расы, что и наш гость. Одно существо держало некий прибор со множеством полых трубок, отдаленно напоминающий митральезу, или картечницу, и нацеленный на машину времени.
С пронзительным криком наш пассажир двумя руками вцепился в мою руку, а двумя другими взволнованно указывал вверх. Без переводчика и без долгих умозаключений было понятно, что новоприбывшие грозят нам серьезной опасностью. Я бросился к приборной доске и дернул за рукоятку, которая отправила нас вперед во времени с максимальной скоростью, на какую машина была способна.
В тот самый миг, когда я потянул за рукоятку, вражеский корабль швырнул в нас сгусток холодного лилового пламени, мгновенно окутавшего сферу. А затем все вокруг разлетелось тысячами бесформенных, мельтешащих образов. Очень скоро сферу вновь окружила непроглядная чернота межзвездного пространства, и машина наполнилась вторящими друг другу мгновенными фантомами – теперь уже не только нашими, но и нашего диковинного гостя. Снова в тусклом сиянии бесконечно множились циферблаты, рукоятки и генераторы.
Позже я узнал, что бегство в будущее спасло нас от мгновенного уничтожения. Останься мы еще на долю секунды, испускаемая многоствольным оружием чужаков энергия превратила бы нашу сферу в пар.
Я кое-как пристегнулся к креслу и стал наблюдать за странно размноженными цифрами и стрелками, отмечающими наше продвижение в мировом времени. Пятьдесят тысяч лет… сто тысяч… миллион… а мы все плывем в необъятном океане вечной космической ночи. Если мимо нас и проносились какие-нибудь солнца и планеты, они прошли так далеко, что остались для нас невидимыми.
Ли Вон и новый пассажир цеплялись за ручки шкафчиков, где хранился наш запас провизии, – иначе им бы пришлось беспомощно кувыркаться в воздухе. Я слышал их голоса; они что-то говорили, но каждый звук и каждый слог дробился на миллионы эхо.
На меня напала необыкновенная слабость; все мысли и впечатления казались нереальными, как во сне. Я будто преодолел грань человеческой фантазии и превзошел пределы творения. Черный хаос, где я блуждал, был начисто лишен всяких направлений, бесконечно удален от самой жизни и даже от воспоминания о ней. Сознание мое мерцало и тонуло в темном ничто безмерной пустоты.
А сфера между тем продолжала свой путь через века. На далекой Земле, как и на других планетах, целые цивилизации возникали, разрушались и уходили в забвение, и так минуло много исторических эпох и геологических периодов. Гибли планеты, луны и даже огромные солнца. Созвездия, двигаясь по извечным своим орбитам, перемешивали свои стройные ряды среди бесконечного космоса. Эти мысли непосильны для понимания, и мой разум был раздавлен одной только попыткой представить и понять всю их грандиозность. Страннее всего была мысль, что привычный мир затерялся не только в бесконечной дали пространства, но и в беспросветной тьме глубокой древности!
Сильней, чем потерпевший кораблекрушение моряк, что несется по бурному морю без руля и без ветрил, я жаждал ощутить под ногами твердую почву – все равно какую и где. Один раз в головокружительном лабиринте пространства и времени мы уже совершили высадку; где-нибудь, как-нибудь среди бесконечных столетий нам непременно должно встретиться другое космическое тело, чей пространственный путь пересечется с нами в абстрактном времени.
Снова, как и в прошлый раз, я убавил скорость, чтобы заметить приближающееся светило
