Наверное, Равна просидела так почти весь остаток дня, погруженная в горе и бездумье, не замечая песню моря, которую слушала вместе с ней по компьютеру Зеленый Стебель. Потом она заметила, что не одна. Кроме Зеленого Стебля, рядом с ней сидел мальчик, окруженный щенятами, и молчал.
Мир снизошел на земли, бывшие когда-то Владением Свежевателя. По крайней мере не было никаких признаков враждебных войск. Кто бы ни отвел их отсюда, он сделал это очень умно. Шли дни, и местные крестьяне стали вылезать из укрытий. Кроме ошеломления, стаи выражали радость, что избавились от прежнего правления. В поля возвращалась жизнь, крестьяне старались восстановить хозяйство после самого страшного сезона пожаров на памяти поколений и таких битв, которых и поколения не помнили.
Королева отправила на юг гонцов с вестями о победе, но сама не спешила возвращаться в столицу. Войска ее помогали крестьянам в работе и всячески старались не быть для местного населения бременем. Но кроме того, они вели разведку в замке на Холме Звездолета и в большом старом замке на Скрытом Острове. Там действительно обнаружились те ужасы, о которых годами рассказывали шепотом из уст в уста. Но и там не было никаких признаков отошедших войск. Местное население охотно рассказывало зловеще правдоподобные истории: что Свежеватель перед тем, как пытаться захватить Республику, построил редуты дальше на севере. И там были резервы — хотя многие считали, что Булат их давно использовал. Крестьяне северных долин видели отступающие войска Свежевателя. Другие говорили, что видели и самого Свежевателя — или по крайней мере стаю, носящую цвета владыки. Во все рассказы не верили даже местные — о Свежевателе сообщали оттуда и отсюда как о синглетах, разделенных километрами и координирующих отход.
У Равны и королевы были основания верить этим рассказам, но проверять их было бы идиотизмом. Экспедиционный корпус Резчицы был не слишком велик, а леса и долины тянулись на сотню с лишним километров до того места, где Ледяные Клыки загибались к морю. И Резчица этой территории не знала. Если Свежеватель готовил ее десятилетиями — каким был его обычный образ действий — то там будут смертельные сюрпризы даже для большой армии, преследующей несколько десятков партизан. Оставалось предоставить Свежевателя самому себе и надеяться, что его редуты вычищены Властителем Булатом.
Резчица боялась, что это будет величайшей угрозой следующего столетия.
Но вопрос решился гораздо раньше. Это Свежеватель стал искать с ними встречи, и не для контрнападения.
Дней через двадцать после битвы, в конце дня, когда солнце чуть присело за северные холмы, раздался звук сигнальных рогов. Равна и Джоанна проснулись и почти сразу оказались на парапете замка, вглядываясь в подобие заката — оранжевые и золотые силуэты северных холмов за фиордом. Помощники Резчицы глядели на те же холмы многими глазами. У некоторых были подзорные трубы.
Равна дала Джоанне свой бинокль.
— Там кто-то есть.
Серея на фоне сияющего неба, шла стая под Длинным знаменем, каждый элемент нес свое древко.
Резчица смотрела в две подзорных трубы — снаряжение, более эффективное, чем бинокль Равны, если учесть расстояние между глазами.
— Да, я вижу. Кстати, это флаг перемирия. И мне кажется, я знаю, кто его несет. — Она что-то сказала Страннику. — Давно уже я не говорила с этой стаей.
Джоанна все еще смотрела в бинокль. Потом спросила:
— Он… это тот, кто создал Булата?
— Да, милая.
Девочка опустила бинокль.
— Я думаю… я думаю, мне лучше не присутствовать на этой встрече.
Всего через восемь часов они встретились на холме к северу от замка. Но перед этим разведчики Резчицы хорошо прочесали эту долину. Только наполовину это было вызвано предотвращением возможного вероломства другой стороны: дело в том, что на встречу прибывала особая стая, и многие из местных жителей дорого бы дали, чтобы увидеть ее мертвой.
Резчица подошла к тому месту, где холм резко обрывался к лесу. Равна и Странник шли за ней на близком, по мерке стай, расстоянии — десять метров. Резчица о предстоящей встрече не распространялась, но очень разговорчивым оказался Странник:
— Вот этим путем мы тогда и шли, год назад, когда сел первый корабль. Вот, видишь обожженные факелом деревья? Хорошо, что тогда не было такой засухи, как в этом году.
Лес был густым, но они смотрели на него вниз, на верхушки. Даже в такую сушь в воздух поднимался сладкий смолистый аромат. Слева от них шумел небольшой водопад и шла тропа ко дну долины — по этой тропе согласился подняться ожидаемый парламентер. Дно долины Странник называл полями. Равне оно казалось неорганизованным хаосом. Стальные Когти выращивали на одном поле множество разных растений, и изгородей тоже не было видно, даже загородок от скота. Кое-где виднелись деревянные хижины с крутыми крышами и закругляющимися наружу стенами — как и можно ожидать в местности, где зимы снежные.
— Ну и толпа там, внизу, — заметил Странник.
Для Равны это не выглядело толпой: много мелких кучек, отделенных одна от другой — каждая была стаей. Они стояли у хижин, некоторые были рассеяны вдоль полей. Стаи Резчицы были расставлены вдоль дороги, которая пересекала долину.
Равна почувствовала, как напрягся рядом с ней Странник. Мимо нее на уровне пояса протянулась голова, показывая вниз:
— Это, должно быть, он. Один, как и обещал. И… — Часть его посмотрела в подзорную трубу. — Вот это сюрприз.
Вдоль дороги, мимо часовых Резчицы, медленно рысила одинокая стая. Она тащила тележку, на которой лежал, очевидно, один из ее элементов. Калека?
Крестьяне в полях сдвигались параллельно курсу одиночки. Слышалось бульканье речи стай. Когда они хотели, чтобы их было слышно, они могли говорить очень, очень громко. Солдаты смещались, отгоняя тех, кто подходил близко к дороге.
— А я думала, они нам благодарны, — заметила Равна. Эти действия были самыми близкими к насилию из всего, что она здесь видела, если не считать битвы на Холме Звездолета.
— Так и есть. Они требуют смерти Свежевателя.
Свежеватель, Шкуродер — стая, которая спасла Джефри Олсндота.
— Так сильно они его ненавидят?
— Любовь, ненависть и страх — все вместе. Более столетия они были у него под ножом. И вот он здесь, искалеченный и без своих войск. И все равно они его боятся. Их там достаточно, чтобы смести нашу охрану, но они не сильно напирают. Это было Владение Свежевателя, и он обращался с ним, как хороший крестьянин со своей усадьбой. Хуже того, он обращался с народом и с землей как с материалом для великого эксперимента. Там еще есть и те, которые готовы убить ради Хозяина, и никто не знает точно, кто это… — Он замолчал, продолжая смотреть, и неожиданно заговорил снова: — А знаешь, какая главная причина для страха? Что он пришел один, вдали от всякой мыслимой подмоги.
