Они тогда посмеялись над ним, вспоминал Хадсон, и все на этом кончилось. А чуть позже разговор, как всегда, перешел на женщин.
Интересно, где теперь этот молчун? Однажды, пообещал себе Хадсон, я разыщу его и расскажу, как он был прав.
Да, мы ошиблись, думал он. Сколько путей вело к успеху, сколько дорог, но мы оказались слишком уверенными и жадными — мы жаждали триумфа и славы, вот почему теперь так нелегко успокоиться. Поймав удачу за хвост, они могли добиться помощи в любом крупном индустриальном концерне, в любом общеобразовательном фонде и правительственном учреждении. Как первооткрыватели истории они могли получить любую поддержку и субсидии. А обретя покровительство и деньги, они бы развернулись по-настоящему. Им не пришлось бы довольствоваться своими жалкими грошами, которых только и хватило на один потрепанный вертолет и один временной модуль. У них было бы несколько машин, и по крайней мере одна из них стояла бы в двадцатом веке как спасительный модуль на случай чрезвычайных обстоятельств.
Но эти варианты означали сделку, и, возможно, очень жестокую сделку. Пришлось бы делиться с теми, чье участие измерялось лишь вложенным капиталом. А какими деньгами оценишь двадцать лет мечты и великой идеи, преданность этой великой идее, годы работы, годы разочарований и почти фанатичное самопожертвование?
В любом случае, думал Хадсон, им удалось рассчитать почти все. Возможностей для промахов было множество, но они сделали их сравнительно мало. Все, что им недоставало, в конечном счете появилось.
Взять хотя бы вертолет. Он оказался самым удобным средством для путешествий во времени. Чтобы избежать смещений и оседания пластов, которые происходили в течение геологических периодов, вам необходимо подняться в воздух. Вертолет поднимает вас вверх, предохраняет от столкновений с различными объектами на земле и дает возможность выбрать нужное место для посадки. Путешествуя без него — даже если вам повезет с поверхностью земли,— вы можете материализоваться в сердцевине какого-нибудь огромного дерева, оказаться в болоте или гуще стада испуганных и свирепых зверей. Самолет бы тоже подошел, но, попав в этот мир, вы бы не всегда могли приземлиться — вернее, не были бы уверены, что это получится.
А вертолет может опуститься почти в любом месте, и конечно, им повезло с временем, в которое они попали, хотя никто из них точно не знал, как велика эта удача. Уэс считал, что он не всегда работал вслепую, как это могло показаться. Он настроил модуль на прыжки в пятьдесят тысяч лет. Как он тогда им честно сказал, для более точной калибровки потребовалась бы долгая и напряженная работа.
При калибровке в пятьдесят тысяч лет расчет оказался простым. Один прыжок (если настройка оказалась верной) мог бы доставить их в конец ледникового периода Висконсиса, два прыжка — в его начало. Третий должен был забросить их в конец сангамонского межледникового периода, что, видимо, и произошло — плюс минус десять тысяч лет.
Они попали в удачное время с довольно стабильным климатом, когда не было ни холодно, ни жарко, флора выглядела почти современной и они чувствовали себя как дома. Фауна плейстоцена и нашей эпохи частично перекрывала друг друга, но внешность животных несколько отличалась от вида их собратьев в двадцатом веке. Реки текли по знакомым руслам, холмы и утесы во многом остались теми же. В этом уголке Земли по крайней мере за сто пятьдесят тысяч лет почти ничего не изменилось.
Какими удивительными были мечты их юности, думал Хадсон. И не так часто встретишь трех парней, чьи юношеские грезы в конце концов исполнились. Но им повезло, и они оказались здесь.
У костра дежурил Джонни, следующим на очереди был Хадсон, а перед этим лучше выспаться. Он закрыл глаза, потом приоткрыл их, чтобы бросить прощальный взгляд на незнакомые звезды, и увидел серебряный свет, окрасивший восточный горизонт. Вскоре взойдет луна, и это неплохо. Всегда веселее на дежурстве, когда над головой сияет луна.
Неимоверный шум, перечеркнув безмолвие ночи, выбросил Хадсона из сна и, продирая до мозга костей, вытянул его в одну дрожащую струну. Даже воздух, казалось, оцепенел от бешеного крика. Хадсон сел, ничего не понимая, и только потом, до удивления вяло и медленно, его мозг проанализировал шум и выделил два разных слившихся звука — ужасное рычание тигра и сводящий с ума рев мастодонта.
Луна поднялась, заливая местность призрачным светом. Он увидел Купера, который стоял за кругом ночных огней и, вскинув винтовку, всматривался в ночь. Адамс, тихо бормоча ругательства, выползал из спального мешка. Центральный костер превратился в груду мерцающих углей, но дозорные огни ярко пылали, и вертолет внутри круга переливался отблесками пламени.
— Это Бастер! — со злостью крикнул Адамс,— Я узнал бы его рев где угодно. С тех пор как мы появились здесь, он только и делал, что визжал да разгуливал вокруг. Но ему, видно, не повезло, и он нарвался на саблезубого тигра.
Хадсон расстегнул спальный мешок, схватил винтовку и вскочил. Ни слова не говоря, он бросился за Адамсом туда, где стоял Джонни.
Купер остановил их жестом:
— Только не вспугните их. Я никогда не видел ничего подобного.
Адамс поднял винтовку.
Купер ударил ладонью по стволу.
— Ты что, сдурел?! — вскричал он,— Хочешь, чтобы они бросились на нас?
В двухстах ярдах стоял мастодонт, в его спину вцепился визжащий саблезубый тигр. Огромный слон поднялся на дыбы и с грохотом опустился, пытаясь сбросить кошку. Ее массивное тело взлетело в воздух. Слон продолжал брыкаться, но сверкающие клыки тигра вновь и вновь впивались в спину великана.
И тогда мастодонт повалился на голову, перекатился через спину и поднялся. Огромная кошка спрыгнула на землю. Они постепенно приближались к лагерю.
На какое-то время оба зверя замерли, рассматривая друг друга. Потом тигр атаковал, молнией промелькнув в лунном свете. Бастер увернулся. Кошка врезалась в могучее плечо, яростно вцепилась в него когтями и, не удержавшись, соскользнула вниз. Мастодонт бросился вперед и, полоснув противника бивнями, затопал ногами. Кошка, получив скользящий удар одним из бивней, взвыла и, прыгнув вверх, распласталась на голове Бастера.
Доведенный до бешенства болью и страхом, ослепленный старый мастодонт побежал — побежал прямо на лагерь. На бегу он обхватил кошку хоботом, оторвал от себя и, приподняв, отбросил прочь.
— Берегись! — закричал Купер и выстрелил.
На какой-то миг в глазах Хадсона застыла неподвижная картина, напоминающая кадр, вырезанный из фантастического приключенческого фильма,— разъяренный мастодонт и подброшенный в воздух тигр. Звуки слились в один ужасный гвалт надвигавшейся катастрофы.
