Она выпрямилась, но это не прибавило ей роста: у нее были покатые плечи и впалая грудь. Костлявые руки торчали из рукавов заношенного, какого-то грязного цвета платья. Ее лицо, блестящее от пота, было серым - кожа типичного горожанина-фотофоба; единственный оттенок ему, похоже, придавала уличная пыль. Когда она говорила, губы превращались в узкую щель, выкидывавшую слова, словно детали из-под пресса, а затем плотно закрывались, чтобы, не дай Бог, не выдать на одну деталь больше, чем нужно. Водянистые голубые глаза светились злобой.
- Я - Мери Хеггерти, сестра бедного Майкла и единственная его родственница. Я пришла, чтобы заняться вещами Майкла. Как сказал мне адвокат, по завещанию Майкл все оставил мне, и я должна заняться наследством. Этой шлюхе нужно убраться отсюда, она и так с него достаточно поимела...
- Минутку, - прервал Энди поток ее слов, и рот у нее захлопнулся. Она тяжело и быстро дышала расширившимися ноздрями. - Ни до чего в этой квартире нельзя дотрагиваться, и ничего нельзя брать без разрешения полиции, так что вам не стоит волноваться о вашем имуществе.
- Вы только при ней это не говорите! - взвизгнула она и повернулась к Ширли. - Она украдет и продаст все, что не приколочено. Мой добрый брат...
- Ваш добрый брат! - заорала Ширли. - Вы всеми своими кишками его ненавидели, и он ненавидел вас, и вы никогда и близко не подходили к этому дому, пока он был жив.
- Заткнитесь! - Энди встал между двумя женщинами и повернулся к Мери Хеггерти. - Вы можете идти. Полиция даст вам знать, когда можно будет забрать вещи из этой квартиры.
Она была поражена.
- Но... вы не имеете права. Нельзя оставлять здесь эту шлюху одну.
Терпению Энди пришел конец.
- Следите за своим языком, миссис Хеггерти. Вы уже достаточно воспользовались этим словом. Не забывайте, чем ваш брат зарабатывал себе на жизнь.
Лицо у нее побелело, и она отступила на шаг назад.
- Мой брат занимался бизнесом, он - бизнесмен, - тихо сказала она.
- Ваш брат занимался рэкетом и нелегальной индустрией развлечений. А это кроме всего прочего подразумевает и девочек.
Когда злоба оставила ее, она вновь сгорбилась, стала тощей и костлявой. Единственной округлой частью тела у нее был живот, раздувшийся от многолетнего плохого питания и вынашивания многочисленных детей.
- Уходите, - сказал Энди. - Мы свяжемся с вами. Женщина повернулась и ушла, не сказав больше ни единого слова. Он пожалел о том, что сорвался и сказал больше, чем нужно, но сказанного не вернешь.
- Вы что имели в виду, когда говорили про Майка? - спросила Ширли, после того как дверь захлопнулась.
В простом белом платье, с волосами, заколотыми сзади, она казалась очень юной, невинной, несмотря на ярлык, который прилепила к ней Мери Хеггерти.
- Как давно вы знаете О'Брайена? - спросил Энди.
- Около года, но он никогда не говорил о своих делах. А я никогда не спрашивала и всегда думала, что они имеют какое-то отношение к политике. К нам вечно приходили судьи и политики.
Энди достал блокнот.
- Мне бы хотелось узнать имена гостей, людей, с которыми он встречался в течение последней недели.
- Вы задаете вопросы... но вы не ответили на мой. - Ширли улыбнулась, но он знал, что она вполне серьезна. Она села в кресло и положила руки на колени - ну прямо школьница.
- Я не могу ответить на него подробно, - сказал он. - Я многого не знаю о Большом Майке. В целом я могу сказать вам совершенно определенно, что он являлся своего рода посредником между синдикатом и политиками. Вы бы назвали это административным уровнем. И по крайней мере тридцать лет прошло с тех пор. как он в последний раз предстал перед судом или находился за решеткой.
- Вы имеете в виду... он сидел в тюрьме?
- Да, я проверял, на него имеется уголовное досье и пара обвинений. Но в последнее время - ничего. Ловят и сажают только всякую мелочь. Если вы вращаетесь в кругу Майка, полиция вас не трогает. По сути они вам помогают... вот как с этим расследованием.
- Не понимаю...
- Послушайте. В Нью-Йорке ежедневно происходит пять, может, десять убийств, пара сотен преступных нападений, двадцать-тридцать изнасилований, по крайней мере сто краж со взломом. Полиции не хватает людей, она чересчур загружена. У нас нет времени следить за каждым нераскрытым делом. Если кого-то убивают и есть свидетели - о'кей. Мы выезжаем и хватаем убийцу - дело закрыто. Но в подобном деле, честно говоря, мисс Грин, мы даже не пытаемся что-либо предпринять. Если у нас нет отпечатков пальцев и досье на убийцу. А скорее всего, их у нас нет. В этом городе миллион подонков живут на пособие и хотят, чтобы у них была какая-никакая еда, телевизор и выпивка. Поэтому они делают попытку что-нибудь украсть, авось получится. Мы ловим некоторых из них и отправляем в рабочие бригады вырубать леса под пахотные земли. Но большая часть смывается. Порой происходит несчастный случай, когда кто-нибудь появляется там, где они обделывают свое дельце, обчищают квартиру или магазин. Если взломщик вооружен, возможно убийство. Понимаете, совершенно случайное; девяносто девять шансов из ста, что нечто подобное произошло с Майклом О'Брайеном. Я снял свидетельские показания, написал рапорт - и дело должно было заглохнуть. Так бы и случилось, если бы не было еще кое-кого. Но, как я сказал, Большой Майк имел множество контактов в политической сфере, и кто-то из этих кругов оказывает давление на нас, чтобы было проведено более полное расследование. Вот почему я здесь. В общем, я рассказал вам больше, чем нужно, и вы окажете мне большую любезность, если обо всем этом забудете.
- Нет. я никому не расскажу. А что будет дальше?
- Я задам вам еще несколько вопросов, уйду отсюда, напишу рапорт - и на этом все кончится. На меня навалена куча всякой работы, и управление уже и так уделило этому расследованию больше времени, чем могло себе позволить.
- Вы не собираетесь ловить человека, который это сделал? - изумилась Ширли.
- Если отпечатки пальцев есть в досье, мы могли бы это сделать. Если нет у нас нет ни малейшего шанса. Мы не будем даже пытаться. Оставим в стороне вопрос нехватки времени. Кто бы ни пришил Майка, он сослужил добрую службу обществу.
- Это ужасно!
- Да? Возможно.
Он раскрыл блокнот и дальше продолжал вполне официально. С вопросами было покончено, когда вернулся Кулозик с отпечатками пальцев с подвального окна, и они вместе покинули здание. После прохладного помещения улица окатила их жаром, словно открытая топка печи.
Глава 7
Уже перевалило за полночь. Темное небо за широким окном не могло сравниться по насыщенности цвета с полированным деревом длинного трапезного стола. Стол этот когда-то, много веков тому назад, находился в монастыре, уже давно разрушенном, и был очень ценным, как и все остальное убранство комнаты: буфет, картины, люстра с хрустальными подвесками. У одного конца стола сидели шестеро мужчин. Их финансовые дела обстояли отлично. Двое из них курили сигары, а самая дешевая сигара, которую можно было купить, стоила по крайней мере десять долларов.
