Но не успел Степан снять трубки, как раздался звонок. Степан Григорьевич поморщился.
- Ну, я слушаю, - недовольным тоном сказал он. - Что вы еще выдумали? Какая там инициатива! Мне дисциплина важнее. Да, да... важнее. Я выполняю то, что находят нужным вверху. А вам предлагаю выполнять мои указания, - и он раздраженно повесил трубку.
- Слышишь! Приходится обламывать... Хоть круглые сутки сиди в цехах. Нельзя доверять. Надо быть бдительным.
- Разве бдительность - недоверие? - нахмурился Андрей. Степан усмехнулся.
- Кажется, ты начинаешь понимать! Если хочешь шагать вверх, то считай бдительность недоверием, дисциплину - безволием нижестоящего. Пусть это и не совсем так, но... на практике ты не ошибешься. А практика важнее теорий. Я не против воли, конечно. Но... воля должна быть устремлена вниз, как в армии, ибо производство - это война.
- С кем? - почти возмущенно спросил Андрей.
- С кем? - опять усмехнулся Степан. - Со всеми. С начальством и подчиненными. С поставщиками и приемщиками. Со снабженцами и ревизорами. С райкомом партии и министерством, с директором-солдафоном и заместителем министра - умницей. Война, Андрюша, война!.. И сейчас мы с тобой будем воевать, применяя саперную технику - подкоп. Понимаешь? - и он набрал на аппарате нужный номер.
Андрей исподлобья смотрел на брата.
- Что - профессор Гвоздев еще у себя? Так и должно быть, директор института в дни приемных экзаменов всегда обязан быть на посту. Да, да, превосходная Алла Александровна, вы угадали, Корпев вас беспокоит. Так попрошу, соедините с профессором.
Андрей побледнел, с трудом сдерживая дрожь во всем теле.
- Алло! Достопочтенный профессор Гвоздев? Привет, дорогой! Привет! Как живем? Когда же стрелять уток поедем? У меня моторка на ходу. Готов быть вашим мотористом. Договоримся? Я тоже думаю, что договоримся. У меня еще есть одно дельце. Брат Андрюшка у меня приехал. В ваш институт экзамен держит. Почему не сказал? Да, неудобно было... Так вот. Представьте, кто-то из ваших привратных церберов трезубцем Андрюшку моего ранил. Да, да трезубцем. Тройкой по математике заклеймил. Это же нелепица. Можете мне поверить: он не только там бином Ньютона или еще какую алгебру знает, он вам цепной мост рассчитает. Ну вот, вы смеетесь, а я серьезно. Что? Могу не беспокоиться? Тогда спасибо, дорогой. Как? Насчет угля? Будет институту уголь, будет! Не замерзнете зимой. Практикантов допустить в цеха? Ну что ж, договоримся, договоримся. И здесь поймем друг друга. Ну, привет! Так как насчет охоты? Артиллерия? Будет батарея, будет- и,смеясь, Степан Григорьевич повесил трубку.
Еще держа руку на аппарате, он пристально посмотрел на Андрея: Можешь считать себя студентом.
Андрей круто повернулся.
- Подожди, - властно остановил его Степан.
Андрей нехотя обернулся.
- Я ведь знаю, почему ты срезался. Вое проектом занимаешься. Последнее время мне только и приходится, что всякие истины тебе в голову вбивать, ибо я и за старшего брата и за отца тебе... Так вот. В институт ты вопреки своему проекту все-таки попал. Вопреки!.. Но в институте ты о нем забудь. Забудь!..
- Но ты еще не знаешь результатов подсчета..
- И знать не хочу. Достаточно того, что ты в своем проекте смотришь в сторону Америки, а это сейчас не рекомендуется. Социалистические страны строят коммунизм во враждебном окружении. Твои мосты, Андрей, никому не нужны.. Ни нам, ни им. Я из любви к тебе это говорю. Для тебя сейчас основное - учиться, уж коли попал в институт...
- Благодаря телефонному звонку, - зло процедил Андрей.
- Мы просто исправили ошибку. Между руководителями должен быть .деловой кон такт, иначе все вразброд пойдет. Вот так. Исправили ошибку. И еще одну ошибку исправить надо. Отложим в сторону незрелую мысль о строительстве подозрительного моста к господам капиталистам.
- Ну, это ты не тронь!
- Да ты хоть спасибо скажи.
- Не знаю... ничего я не знаю!
И Андрей выбежал на улицу.
Темнота окутала его. В заводском городе не очень щедры были на уличное освещение.
Андрей зашагал по пустынным улицам. Встретился гармонист с горланящими ребятами.
Пришлось свернуть в сторону, но тут попалась стайка девушек.
Наконец Андрей выбрался на берег пруда.
Как же ему быть? Неужели закрыть на все глаза? Он поступит в институт, а кто-то имеющий на это все права не будет принят... Никто не позвонит о нем, никто не пришлет записочки... Значит, отказаться от института, проявить принципиальность?.. Отказаться от института - отказаться от инженерства, от проекта, навсегда остаться неучем-мечтателем!..
Допустимо ли воспользоваться звонком Степана во имя далекой и светлой цели? Андрей не заметил, как снова пришел на Крутой камень.
Он сел на холодную скалу и стал смотреть вниз, где плескалась черная вода. Над головой шумели ветви сосен.
По воде с завода доносились звуки. Еще в детстве Андрюша любил их различать, безошибрчно угадывая, когда с визгом начинала работать круглая пила в прокатном, отрезая куски горячей полосы, когда пыхтел компрессор, когда звенели, катясь и грохоча, подъемные краны, когда заливалась свистком кукушка, юркий заводской паровозик.
А какие бы звуки слышались на стройке подводного моста? Наверное, в стальной трубе все грохотало бы, как в котле, когда его клепают... Неужели ж когда-нибудь будут строить Арктический мост?..
Что-то зашумело. Андрей поднял голову.
Над прудом в стороне завода занималась заря, пруд там стал оранжевым. Огромная крыша и стены мартеновского цеха просвечивали, как игрушечная коробка, внутри которой зажегся свет. Начиналась плавка.
Над доменными печами из предохранительных клапанов в небо рвалось пламя свечей. Их шипение доносилось до Крутого камня.
Как же быть? Как поступить? Ведь он комсомолец! Честно ли таким путем стать студентом?
А как же Арктический мост?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
СВЕТ И ТЕНЬ
В маленьком пассажирском поезде иногда становилось особенно светло, а порой горы, как шторами, прикрывали солнечный день.
У окна вагона сидела девушка, ясная, милая, то оживленная, то задумчивая; сидела, подперев подбородок тонкой рукой, сама тоненькая и легкая.
Поезд делал крутые повороты. Паровозик чуть ли не проносился мимо своего собственного последнего вагона.
Глядя в окно, девушка вскрикивала: - Ой, как интересно! Что это? Речка Светлая? Неужели так близко облака? И мы въедем в них? Как на самолете?
Глаза ее сияли, светились радостью, удивлением, любопытством.
Вагончик качало. Пассажиры мерно клевали носами.
Притихла и девушка. Она продолжала смотреть в окно, но глаза ее стали другими.
Видела ли она то, что пробегало мимо? Может быть, она слышала какую-то музыку, думая о своем?..
