Тем временем Хирург раздобыл халат, колпак и маску, чтобы следить за ходом операции. Он догадывался, какой приговор вынесут девушке, но надеялся, что последнее слово будет за ним. Эта девушка очень нужна. Она — просто находка.
Консилиум состоял из трёх врачей и заведующего отделением.
— Ты не против, если я буду на операции? — спросил Хирург.
— Нет, — бросил Лисицкий через плечо. — Но мне кажется это странным. У тебя другая специализация.
В ответ Хирург промолчал.
— Срочно нужно переливание, — распорядился Лисицкий.
Медсестра определила группу крови и прокричала в коридор:
— Третья положительная.
— Моя группа, — Хирург закатил рукав.
Лисицкий посмотрел с подозрением:
— Всё равно мало будет. Два литра ты не сдашь. Не понимаю, как она ещё живёт.
— Судя по всему, перелом носовой перегородки, нескольких рёбер, — говорила молодая врач в зеленоватом халате, когда у Хирурга брали кровь. — Травма черепа с жизнью несовместима. Но мы ведь должны что-то сделать?
Заведующий стянул маску, потёр крупный, в сизую точку, нос и заключил:
— Операция ей не поможет.
— Так что — зря кровь берём? — Лисицкий сверкнул чёрными глазищами.
Женщина врач возмутилась:
— Но мы же не оставим её умирать? Она ещё дитя, у неё такая регенерация…
Заведующий отрезал:
— Светлана, не устраивайте истерик! Мы не боги.
— А мне кажется, операция необходима, — вмешался Хирург, встал, одёрнул рукав.
Заведующий подошёл вплотную, поднял голову, его обвислые веки почти прикрыли тёмные неподвижные глаза.
— Эдуард Евгеньевич. Всё, что я могу — это посочувствовать ей.
Немногие могли выдержать его взгляд. Хирург поджал губы и отчеканил:
— Если вы откажетесь её оперировать, я поставлю вопрос о вашей профессиональной пригодности.
— Вы…вы мне угрожаете? Вы — мне?!
— Я вас предупреждаю, — продолжил он всё так же холодно. — Насколько мне известно, не так давно у вас была судебная тяжба с родителями пациентки, у которой возникли осложнения после вашего лечения. Я устрою вам ещё одну тяжбу. И уж поверьте, она закончится не в вашу пользу. Начинайте переливание крови, — обратился он к медсестре.
Женщина испуганно посмотрела на заведующего. Он сорвал с головы колпак и бросил под ноги.
— Не смейте тут командовать! Вы превышаете свои полномочия. Подите прочь!
— Понимаю ваше негодование, Александр Степанович. Вы давали клятву Гиппократа? Так вот — исполняйте свой долг. Если вы откажете ей в помощи, то будете доказывать свою правоту в другом месте. У вас есть пять минут на раздумье.
Как только Хирург вышел в коридор, к нему подбежал молодой веснушчатый лейтенант в милицейской форме. Второй милиционер — невысокий, круглый, розовощёкий — остался стоять в стороне, привалившись к стене.
— Лейтенант Прохоров, — козырнул он. — Как состояние пострадавшей?
— Эдуард Лыков, — Хирург пожал костлявую руку стража порядка. — Состояние очень тяжёлое, но есть надежда.
Из операционной продолжали доноситься возмущённые возгласы заведующего.
С телефона, что на сестринском посту, Хирург позвонил в своё отделение и попросил Катю, которая ещё не сдала смену, срочно принести мобильный. Через пять минут девушка уже была у входа в отделение. Судя по одышке, она бежала. Поблагодарив её, он набрал Полковника.
— Я как раз собрался тебе звонить, — раздался его командирский голос.
— Срочно приезжай в первую нейрохирургию. Это касается нашего общего дела. Ты понял?
— Понял, — голос полковника помрачнел. — Так всё серьёзно?
— Более чем. Сюда привезли девочку. Изнасилование и тяжкие телесные. Она — киллер с фантастическим потенциалом. Сам знаешь — объект в городе, но он нам не по зубам. А у неё — иммунитет. Коллега отказывается её оперировать — надо бы прессануть, но чтобы он не понял, что мы с тобой заодно.
Полковник недовольно засопел.
— Через десять минут буду.
Короткие гудки. Хирург закурил, задумался. Беседа с лейтенантом — удачный ход. Конфликт с заведующим — скверно. Он старый упёртый баран. Его унизили при подчинённых. Только из-за этого стоит пойти на принцип. К тому же он прав: травма девушки несовместима с жизнью обычного человека. Откуда ему знать, что у неё есть шанс? Но поскольку он стоит на пути, его следует подвинуть. А потом написать о нём статью: «Великий доктор такой-то сделал невозможное». И обиженных не будет.
Так-то оно так, а вот сейчас что делать? Вся надежда на полковника.
Докурив, Хирург вернулся в отделение, заглянул в операционную. Там остался только Лисицкий. Донорскую кровь девушке всё-таки решили вливать.
— Не стоило с ним цапаться, — равнодушно сказал он. — Теперь будет стоять на своём до конца.
— Это мы ещё посмотрим.
Хирург без стука ворвался в кабинет заведующего, упёрся руками в стол.
— Значит, вы сказали последнее слово?
— Сказал.
Как же он доволен! Он упивался своей властью. В глазах — решимость бойца, готового с гранатой броситься под вражеский танк.
В дверь постучали.
— Войдите! — крикнул он и обратился к незваному гостю. — Освободите кабинет.
На выходе Хирург столкнулся с Полковником.
— Майор милиции Богатиков, — представился он и развернул удостоверение. — Александр Степанович, можно задать вам несколько вопросов?
Закрывая дверь, Хирург с радостью отметил, что лицо заведующего вытянулось и побледнело. Он не смог побороть искушение и прислонился к стене недалеко от двери в кабинет. Полковник говорил так громко, что было слышно каждое слово.
— Как скоро пострадавшая придёт в сознание после операции? — начал «прессинг» Богатиков.
Заведующий что-то промямлил.
— Как это «не будет операции»? Мне сказали, что девушка может выжить. Даже если это «может» один шанс из миллиона, мы должны его использовать.
В ответ — вялая реплика.
— Что значит «бесполезно»? Не желаю слышать! Эта девушка — жертва маньяка! Серийного убийцы! Возможно, она его видела. Нам она нужна живой. Вы поняли? Мне эти убийства уже во где! Эта девушка — последняя зацепка, понимаете? И поэтому вы сделаете операцию. Иначе с меня живьём спустят шкуру. Благодаря вам. Мы друг друга поняли? Тогда приступайте!
Хирург вернулся в операционную. Девушку уже собрались вывозить, он остановил санитарку:
— Заведующий передумал.
По коридору прокатился вопль, призывающий Лисицкого и Стоянову.
Операция длилась два с половиной часа. Светлана Стоянова скорбно вздыхала и ругала насильника последними словами. Лисицкий то и дело вздыхал и говорил:
