Анна подошла к девочке и положила ей руку на голову.
— Твой папа жив и здоров. Но сейчас его видеть нельзя. Он проходит период адаптации. Через неделю, я думаю, ты его сможешь навестить.
«Святая медицинская ложь, — подумал Шренинг. — Через неделю ты уже будешь на базе. Или на „Шпигеле“».
Ларинда дёрнула головой под рукой Анны.
— Я не к папе. Я сама.
Анна вздрогнула и поспешно убрала руку.
— Я тоже хочу пройти акватрансформацию.
«Этого нам только не хватало…» — с тоской подумал Шренинг.
— Сколько тебе лет? — глухо спросил он.
— Шестнадцать, — смело соврала она.
— Ах, тебе шестнадцать! — грозно сказал кто-то за её спиной.
Ларинда испуганно обернулась. В проёме двери стоял Алек Кратов.
Увидев его, Анна резко отвернулась и отошла к окну.
— Ну, если тебе шестнадцать, то ты должна хорошо знать историю средних веков. Верно?
Ларинда поспешно кивнула.
— Тогда скажи мне, пожалуйста, что делали в то смутное тёмное время с учениками, которые лгали самым бессовестным образом?
Ларинда недоверчиво посмотрела на Кратова.
— Вызывали родителей… — несмело предположила она.
— Двойка! Их нещадно секли розгами. По одному месту.
Кратов подошёл к ней, взял за плечи и подвёл к двери.
— Так что, мой тебе совет, — он легонько шлёпнул Ларинду по тому самому месту, — выметайся-ка ты отсюда, пока я не начал применять к тебе этот средневековый, устарелый, но, по мнению очевидцев, весьма действенный рецепт.
— И больше не мешай людям работать! — крикнул он вслед.
Проводив девчонку взглядом, Кратов повернулся.
— Здравствуйте, ребята.
Шренинг кивнул. Анна, словно не услышав, продолжала смотреть в окно.
— И много у вас таких паломников?
Шренинг неопределённо пожал плечами.
— Фу, жарко здесь у вас, прямо баня. — Кратов подошёл к Анне и обнял её за плечи. — Тяжело? Ну-ну, — взбадривающе встряхнул он её.
Анна освободилась и молча отошла на середину комнаты.
— Знаю, что не сладко, — вздохнул Кратов. Он вскинул голову и, прищурившись, посмотрел на Шренинга:
— Сбылась твоя мечта, Ред.
Шренинг вопросительно посмотрел на него.
— Помнишь, ты как-то сетовал — какие мы врачи? Вот, мол, раньше врачи имели дело с людьми, а теперь с людьми имеют дело кибердиагносты. А врачи занимаются отвлечёнными исследованиями. Теперь у тебя как-никак тысяч десять пациентов. Даже больше.
Шренинг одарил его испепеляющим взглядом.
— Так как у вас дела? — словно ничего не заметив, спросил Кратов.
— Хорошо, — буркнул Шренинг. — Недели через четыре в городке не останется ни одного нормального человека.
— Нормального человека… — горько покачал головой Кратов, но тут до него дошёл и другой смысл фразы. — Через четыре недели? — опешил он. — Да ты что?
— Чёрт побери! — ударив кулаком по столу, взорвался Шренинг. — Не могу я заниматься сразу всем: людьми, биомеханизмами, синтетпищей, посевными семенами, гидропонным мясом…
— С сегодняшнего дня у тебя останутся только люди, — прервав его, твёрдо пообещал Кратов. — Ребята из санлаборатории уже освоили твою методику и переключаются на всё остальное.
Шренинг недоверчиво молчал.
— К тебе что, продолжают поступать заказы?
— Нет, — наконец проговорил Шренинг, и его губы впервые за столько дней дрогнули в подобии благодарной улыбки. — Спасибо. Вот за это спасибо.
— Так как теперь со сроками?
— Теперь, может быть, и управляюсь за две недели, — снова помрачнел Шренинг.
— Знаю, о чём ты сейчас думаешь, — хмыкнул Кратов. — Меня бы сейчас коленкой и в двери, как ту девчонку. Чтобы не мешал работать.
Шренинг бросил на него быстрый взгляд.
— Кстати, — продолжал Кратов, — я пришёл к вам по тому же поводу.
Анна стремительно повернулась и пристально посмотрела на Кратова.
— Нет! — отрезала она.
— Что нет, Аннушка? — ласково, словно ничего не понимая, спросил Кратов.
— С вашим сердцем…
— А что мне прикажешь с моим сердцем? Лечиться? Так Центр сердечно-сосудистой регенерации находится не здесь.
— Именно поэтому и нельзя.
— А что мне остаётся? С детьми на базу или на «Шпигель»? — Кратов покачал головой. — Нет, ребята. Если бы я дарил людям бессмертие, я бы пошёл последним. А так… Вчера меня уже обвинили в том, что я создаю на Снежане колонию иновариантов.
Шренинг похолодел. То, чего он больше всего боялся…
— Кто? — мрачно сдвинул брови, спросил он. — Из КСЧ?
— Да нет. Комитет статуса человека здесь пока ни при чём. Объявился тут один… — Кратов невесело усмехнулся. — А резидент КСЧ что-то никак не проявляет себя. Молчит. Я даже не знаю, кто он. Кто-то же, вероятно, из вашей братии. Может быть — ты?
— Я? — удивился Шренинг. Он чуть было не рассмеялся. — Неужели вы считаете, что резидент КСЧ мог бы взяться за такое дело?
— А почему бы и нет? В конце концов он тоже человек… Кстати, спохватился Кратов, — мы не заболтались?
— Нет, — успокоил Шренинг. — У нас есть ещё двадцать минут до приёма следующей партии. Впрочем, скафандры надевать уже пора.
— А это зачем? — удивлённо спросил Кратов, оглядывая лабораторию.
— В реанимационном зале температура шестьдесят пять градусов, ответил Шренинг и, посмотрев на Кратова, усмехнулся. — Вы что, думаете, мы здесь работаем? Мы здесь отдыхаем.
— Ясно, — кивнул Кратов. — Я пойду со следующей партией.
— Нет. — Анна отрицательно покачала головой. — Двое суток вам придётся подождать.
— Что, даже по старой дружбе нельзя без очереди? — подмигнул Кратов.
— Не в этом дело. Двое суток вам придётся ничего не пить. Обезвоженный организм лучше переносит акватрансформацию.
— Милая девушка, — улыбнулся Кратов, — можешь мне поверить, что в течение двух суток я не только ничего не пил, но и не ел. И статусграммы за три года у меня с собой.
— А как же ваша работа? — безнадёжно спросила Анна. Она уже поняла, что отговорить Кратова ей не удастся.
— Работа? А при чем здесь работа? — Кратов недоумённо пожал плечами. — Не вижу разницы, кто будет руководителем работ: Алек Кратов или акватрансформант Алек Кратов.
Сажин в очередной раз оглянулся на свою измученную спутницу. Юсику шатало, ноги у неё подкашивались, она поминутно спотыкалась на застругах выветренных бороздах спрессованного снега.
