— Да, А я.
Отонаси-сан кинула взгляд на свои часы и нахмурила брови.
Я заметил, что на земле перед ней лежит потертая электрогитара.
— Это? Я ее прихватила в музыкальном кружке.
Гитара довольно старая, но струны новые, так что ей, похоже, регулярно пользуются.
…Держу пари, она взяла ее без разрешения.
— Знаешь, я с ней прилично повозилась в «Комнате отмены», чтобы время убить.
Отонаси-сан подняла гитару и начала играть. Здорово играет, гораздо лучше, чем я, — я-то даже фа-мажорный аккорд беру с трудом. Впрочем, она тут же закончила представление и протянула гитару мне.
— Э?
— Играй. Я знаю, у тебя дома есть гитара твоей сестры.
— Ой, нет… Я же фигово играю, знаешь?
— Неважно. Играй на гитаре все время, пока я говорю. Тогда я сразу узнаю, когда ты переключишься на [Юхэя Исихару].
Вот оно что. Вот зачем она притащила с собой гитару.
Я ну очень паршиво играю, так что мне довольно неловко; тем не менее, я начал играть одну знаменитую песню старой рок-группы, которая была в самоучителе.
— Удивительно, что ты знаешь, что сестра отдала мне свою гитару.
— Я знаю о тебе все, — отрезала она.
— …Ты не забываешь то, что было в «Комнате отмены», Ая?
Этот вопрос внезапно пришел мне в голову, и я его задал, продолжая неуклюже играть на гитаре.
— Мм, в общем, я помню все. …Нет, если быть точной, я, конечно, забыла кое-что, там ведь так долго продолжалось почти одно и то же. Но в целом я почти все помню.
Затем Отонаси-сан нахмурилась и посмотрела на меня.
— А у тебя разве не так?
— Угу, я уже мало что помню. И у меня не осталось чувств, связанных с этими воспоминаниями, так что я почти ничего не знаю. Ну, примерно как ты не помнишь лица всех прохожих, которых видишь в городе.
Услышав эти слова, Отонаси-сан распахнула глаза и застыла.
— Э? Что случилось?
— А, нет…
Она явно была в замешательстве, что озадачивало меня все сильнее.
— Так ты почти ничего не помнишь из того, что мы с тобой делали в «шкатулке»?
— Н-ну, в общем, да.
— Вот… как…
Отонаси-сан почему-то замолчала и не раскрывала рта какое-то время. Ожидая продолжения, я глянул на нее, но она поспешно отвела глаза.
— Вообще-то, если подумать, это логично. Ты не можешь помнить так же хорошо, как я. Потому что ты не «владелец». Понятно, наконец-то все становится на места. Вот почему…
И она пробормотала, не глядя на меня:
— …Вот почему ты зовешь меня Аей.
— Э?
— Проехали.
Отонаси-сан вернула свое обычное выражение лица и хмуро посмотрела на меня.
— Эй, Кадзуки. Ты прекратил играть.
Я поспешно заиграл опять. Где я остановился, я забыл, так что начал песню сначала.
— Ох уж… из-за того, что ты нес всякий бред, я до сих пор не подошла к главному.
— Прости. Итак, главное?
— …Мм, давай посмотрим. Я по-прежнему не знаю, можно ли верить словам [Юхэя Исихары], так что об этом пока не будем. Я хочу поговорить с тобой о нынешней «шкатулке», пока уверена, что ты [Кадзуки Хосино].
Я кивком пригласил ее начать.
— По правде говоря, существуют разные типы «шкатулок». Так говорить, может, неточно, но если совсем просто — есть «шкатулки», которые работают внутрь, и есть «шкатулки», которые работают наружу. И если «Комната отмены» была больше внутреннего типа, эта «Неделя в трясине» скорее внешнего.
— ?.. А в чем разница?
— «Шкатулка» внутреннего типа — это в случаях, когда «владелец» убежден, что его «желание» невыполнимо в реальном мире. Например, Касуми Моги, «владелец» «Комнаты отмены», не верила, что можно вернуть прошлое. Поэтому она создала отделенный от реального мира кусочек пространства, где могла верить в свое «желание». Моги запихнула себя и своих одноклассников в эту «шкатулку», где могла верить, что ее «желание» осуществимо.
Я кивнул, не прекращая играть.
— Теперь, «шкатулка» внешнего типа — в случаях, когда «владелец» считает, что его «желание» осуществимо в реальном мире. Похоже, «владелец» этой «Недели в трясине» думает, что его «желание» осуществимо, если только у него есть сила «шкатулки». Действительно, идея захвата чужого тела в реальной жизни может показаться реалистичной. Это означает, что нет нужды создавать какое-то особое, нереалистичное пространство. Где-то здесь лежит и причина того, что я по-прежнему не могу толком почувствовать эту «шкатулку».
— Я не очень понял; так: если человек не верит, что «шкатулка» может совершить чудо в реальном мире, она становится внутреннего типа, а если верит, то внешнего?
— Да, примерно так. Если мы присвоим им номера от одного до десяти по возрастанию «внутренности», то «Комната отмены» будет девятого уровня, а «Неделя в трясине» четвертого. Чем ниже уровень, тем сильнее «шкатулка» влияет на реальность.
Ясно, та «Комната отмены» практически ни на что не повлияла, ведь ни один из моих тогдашних одноклассников ничего не помнит.
Но, значит, нынешняя «Неделя в трясине» другая?
— А…
Тут я осознал всю жестокость ситуации.
Одноклассники сейчас меня презирают. Более того, моей дружбе с Дайей, Коконе и Харуаки пришел конец.
— Так значит… значит… моя повседневная жизнь, которая погибла…
— Угу, у ж е н е в е р н е т с я.
Моя рука, перебиравшая струны, замерла.
Звук гитары прервался.
Не вернется? Моя повседневная жизнь не вернется? Моя повседневная жизнь проржавела насквозь, и ее уже не починишь?
Значит — е е б о л ь ш е н е с у щ е с т в у е т.
Т о, ч т о я ж а ж д у в е р н у т ь, б о л ь ш е н е с у щ е с т в у е т.
Едва я это осознал, в глазах у меня почернело, словно все предохранители в мире перегорели разом. В смысле — у меня больше нет цели. Нет смысла разрушать «шкатулку». Ничего не осталось впереди.
Мне уже все безразлично.
Я двинулся прочь на заплетающихся ногах. Отонаси-сан что-то сказала, я что-то сказал в ответ. Не знаю, что она сказала, не знаю, что я ответил, но мне уже неважно.
Хочется закричать.
Но даже если я закричу, никто не придет на выручку.
2 мая (суббота) 11:00
Я почему-то в магазине. С еженедельником манги в руке. Проверил время по мобильнику Кадзуки. По идее, сейчас я должен быть на третьем уроке… что тогда я делаю в магазине?
Я огляделся, но Марии Отонаси нигде поблизости не было.
Что все это значит? Неужели они рассорились?
У меня возникло подозрение, что это ловушка, и все же я не мог упустить такого шанса связаться с Рюу Миядзавой.
Я по памяти ввел его номер. Некоторое время шли гудки. Ну, он же должен быть в классе, так что, ясно, не может ответить на звонок сразу.
