Они последовали за королем и его земленаследником вниз по трапу. Пока на причал выводили лошадей, Хьюриу представил гостям Высоких Владетелен Марчера и Тора и рыжеволосого Высокого Владетеля Умбера. Затем они сели на коней и выстроились позади.
Лира, ехавшая рядом с Рэдерле и не спускавшая глаз со спины Хьюриу Имриса, прошептала: "Семь боевых судов. Он решил, что осторожность не помешает. А что, не бросишь ли ты перед ними в воду обрывок золотой нити?"
- Я подумаю, - пробормотала Рэдерле.
В королевском замке им отвели небольшие, светлые, богато обставленные покои, где они могли помыться и отдохнуть без помех. Рэдерле, тревожившаяся за Тристан в большом незнакомом доме, проследила за ней, пока та, отвергнув помощь слуг и любые роскошества, не заползла с благодарностью в постель, которую наконец-то не раскачивало. В собственном покое Рэдерле смыла с волос морские брызги и, почувствовав себя чистой впервые за эти дни, встала у открытого окна, расчесывая волосы, ожидая, пока они не высохнут, и оглядывая чужую землю. Ее глаза блуждали все дальше по оживленному лабиринту улиц, выхватывая из них старую городскую стену, разорванную здесь и там воротами и арками, вздымавшимися над улицами. Город, рассеиваясь, переходил постепенно в леса, крестьянские домики, поля и огороды, едва очерченные вдали мягкой голубой дымкой. Затем её взор опять обратился на восток к морю, и она заметила нечто, заставившее её отложить гребень и высунуться из открытого окна.
То была каменная стена, величественная и загадочная, на скале неподалеку от города. Она высилась, точно полузабытое воспоминание или обрывки ветхой страницы из разрозненного древнего сборника загадок. Рэдерле узнала эти камни: мощные, прекрасные, живые по цвету. Само сооружение, бывшее некогда грандиозным, оказалось однажды разрушенным, и, похоже, столь же легко, сколь она, Рэдерле, стряхнула бы с яблони спелые яблоки. Рэдерле проглотила комок, вспоминая сказания, которые задавал ей учить отец, и кое-что, бегло упомянутое Моргоном в одном из его писем, и особенно - вести, которые принес из Исига Элийу: о пробуждении в беззвучных глубинах горы детей Властелинов Земли. Затем нечто выше всякого понимания: жажда, тоска одиночества, чувство прозрения, взыгравшие в подсознании, поразили её печалью и узнаваемостью, испугали своей мощью настолько, что она уже не в состоянии оказалась ни глядеть на безымянный город, ни отвести от него взгляд.
Раздался негромкий стук в дверь; она осознала, что стоит ничего не видя и слезы бегут по её щекам. Мир с немалым физическим усилием, как если бы два огромных камня грозно и тяжело сдвинулись вплотную, опять возвратился к привычным очертаниям. Стук повторился. Она вытерла лицо тыльной стороной ладони и пошла открывать.
Имрисский земленаследник, стоящий за дверью, с его странным лицом и единственным выцветшим глазом, едва ли не испугал её. Затем она разглядела, что лицо его молодо и лишь изборождено болью и страданием. Он сказал быстро и учтиво:
- Что-нибудь неладно? Я пришел поговорить с тобой о... о Моргоне. Я могу уйти. Она покачала головой.
- Нет. Пожалуйста, входи... Я просто... Я... - Она беспомощно умолкла, думая, сумеет ли он понять слова, которые ей придется использовать. Чутье побудило Рэдерле потянуться к нему, ухватиться за него, как если бы понадобилось восстановить равновесие; и она сказала, опять почти не видя: - Я слышала о том, что ты жил среди руин иного времени и знал неземное. Есть кое-что... кое-что, о чем мне надо тебя спросить.
Он вошел в комнату и затворил за собой дверь.
- Садись, - сказал он.
Она села на один из стульев у холодного очага. Он подал ей кубок вина, а затем расположился на стуле рядом. Так как он был все ещё в кольчуге и темном воинском одеянии своего королевства, то и выглядел воинственно, но некоторое смущение на его лице свидетельствовало об уме, не столь уж грубом.
- Ты обладаешь могуществом, - внезапно сказал он. - Тебе это известно?
- Известно. Есть немного. Но думаю, во мне может обнаружиться и ещё кое-что, о чем я никогда... никогда не знала... - Она отхлебнула вина. Ее голос зазвучал спокойнее. - Ты знаешь загадку Эна и Илона?
- Да. - Что-то мелькнуло в его зрячем глазу. Он снова негромко повторил: Да. Илон был Меняющим Обличья. Она слегка отстранилась, словно ей было больно.
- Его кровь течет в жилах рода королей Ана. В течение столетий это было едва ли больше, чем печальная повесть. Но теперь я хочу... Мне нужно знать. Он вышел из моря, подобно Меняющему Обличья, которого видела Лира и который чуть не убил Моргона, - он был того же цвета и столь же неистов. Любое... Все могущество, которым я обладаю, исходит от Мадир. И от Илона.
Он довольно долго молчал, обдумывая загадку, которую она ему задала, а она между тем потягивала вино, и кубок в её ладонях слегка дрожал. И наконец он неуверенно спросил:
- Отчего ты плакала?
- Этот мертвый город... Во мне что-то всколыхнулось. И это что-то знает... знает, что там было.
Его зрячий глаз поглядел ей в лицо. Его голос запнулся:
- И что там было?
- Я была... Я стояла на пути. Это походило на чьи-то чужие воспоминания во мне. Это напугало меня. Я подумала, когда увидела тебя, что ты можешь понять.
- Я не понимаю ни тебя, ни Моргона. Возможно, ты, как и он, отдельная частица какой-то огромной головоломки, столь же древней и сложной, сколь и город на Равнине Королевских Уст. Все, что я знаю о нем, мне известно лишь по обломкам, которые я иногда нахожу. Моргону приходится брести на ощупь, постигая свое могущество, как придется и тебе; то, что он теперь, после...
- Погоди. - Ее голос невольно дрогнул. - Погоди.
Он наклонился вперед, взял у неё задрожавший кубок и поставил его на пол. Затем взял её руки в свои. - Ты, разумеется, не веришь, что он мертв?
- Ну а что же мне ещё остается? Какова оборотная сторона подброшенной монеты - жив он или мертв, мертв или разум его сломлен той жуткой мощью...
- Кто и чью мощь сломил? Впервые за семь столетий волшебники освободились...
- Потому что Звездоносец мертв! Потому что тому, кто его убил, больше не нужно страшиться их могущества.
- И ты этому веришь? Именно так говорит Хьюриу - и Рорк Умбер. Я видел, как волшебник Алойл, который был деревом на Равнине Королевских Уст в течение семи столетий, обрел прежний облик, изумляясь тому, что освобожден. Он лишь очень коротко со мной переговорил; он не знал, почему освободился, и никогда не слышал о Звездоносце. У него были смертельной белизны волосы и глаза, которые видели собственную гибель. Я спросил его, куда он отправится, а он лишь рассмеялся и тут же исчез. Несколько дней спустя торговцы принесли с Хеда ужасную весть о муках Моргона и о перемене землеправления в день, когда освободился Алойл. Но я никогда не верил, что Моргон мертв.
