- Ай-яй-я-я-яй!!! - кричал Мру, прыгая между костров, на которые распался пожар, в попытках сбить с пол своего балахона огонь. Вейкинкакан, почти без чувств, вжимался в остатки снега. Гахлук задумчиво посмотрел на них, пролетая на высоте двух человеческих ростов.
- Может быть, боги убили меня и все вокруг - последнее видение в моем умирающем мозгу? - бормотал юноша себе под нос. Ни Шуба, ни Пояс не воспользовались этим прекрасным поводом для комментария. Очевидно, содеянное поразило их еще больше, нежели хозяина. С прежней отстраненностью от мира сего Гахлук надел на шею Поющий Смерч.
- ТУРУРУРУ-РУРУ!!! - взревел глуповатый голос. - ВСЕМ ПРИВЕТ!!!!
Ойкнув, Гахлук свалился наземь, к счастью, не в один из многочисленных костров.
- Что такое?
- Поздоровайся с первым во вселенной горлопаном, - с мрачным сарказмом в голосе сказал Шуба. Судя по всему, он пришел в себя.
- Поющий Смерч?
- ДА!!!!
- Скорее, Орущий Осел.
- ЧТО?!! ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?! ТАК! ГОВОРИТЬ!! СО МНОЙ!!!
- Слушай, сбавь громкость на тыщу дебицел!2
- НИКОГДА ВОНЮЧИЕ ТРЯПКИ НЕ УКАЗЫВАЛИ МНЕ!
- Ооо! - застонал Гахлук, у которого весь диалог гремел прямо внутри черепа. - Прекратите немедленно!
- Есть одно средство - снять этого дебила.
- МОЛЧАТЬ, ТЫ ...
Гахлук поспешно сорвал Поющий Смерч с шеи и заткнул его за Пояс.
- Не очень-то приятное соседство, - проворчал тот. - Занялся бы ты лучше чем-нибудь полезным!
Юноша осторожно обошел несколько горящих пней и остатков крон, валявшихся в оставшихся от сугробов лужах.
- Ага!! - сказал он, увидев в одной из луж, в почти сошедшем на нет сугробе силуэт человеческого тела, целиком составленный из робко пляшущих язычков пламени.
- Нет! Нет!!! НЕТ!!! - постепенно повышающимся тоном заорал Шуба по мере того, как его хозяин делал шаги к останкам Повелителя Огня.
- Да не ори ты так! Хочешь, чтобы я тебя снял? Запросто.
- Это мой злейший враг! Мне плохо уже оттого, что он рядом.
- Успокойся и потерпи. Можешь гордиться - ведь мы его победили... вроде. Надо проверить.
Гахлук боязливо протянул руку к темно-красной, колеблющейся темной дыре в груди поверженного бога. Там притаилось нечто горячее, липкое и мягкое. Вынув пальцы, Гахлук обнаружил на них густую кровь. Иначе и быть не могло - тело Повелителя Огня стало плоским, словно по нему топтались горные тролли. Юноша украдкой облегченно вздохнул и принялся осторожно отгибать края огненного наряда.
- Что ты делаешь? - подозрительно спросил Шуба.
- Нельзя же бросить его здесь, чтобы какой-нибудь злодей вроде лап-лапского колдуна обрядился в Бога!
- Ну, типа, ты не хочешь его примерить?
- Да нет. Спрячу, как только придумаю, куда.
- Концы в воду, - с готовностью посоветовал Пояс.
- Дай пять, шнурочек!! - одобрил идею Шуба.
- Пожалуйста, не надо! - с шипением проплакал кто-то.
- Эй! Ты, горящие шмотки?
- Да! Я тебе пригожусь разом больше, чем все другие вместе.
- Вот тому, который в лепешку, ты не больно то пригодился!
- Почему вы оба такие недружелюбные? Подумай, хозяин, зачем они сопротивляются столь упорно? Боятся конкуренции с моей стороны.
- Смотрите-ка, психоаналитик! Выверни его наизнанку и брось в воду!
- Нет. Кто-нибудь когда-нибудь может найти его там. Вдруг это будет наш враг? Я выверну его, так и быть, но потом скатаю и спрячу пока в мешок.
- О, пожалуйста!! - прошелестел Костюм не громче умирающего. - Не выворачивай меня! Я сдамся, если ты и вправду не выбросишь меня, а возьмешь к себе.
- Обещаю.
Раздался душераздирающий звук - будто горящие угли заливали водой. Языки пламени поползли по трупу Повелителя Огня в сторону головы. Они обнажали изуродованную плоть - мясо и сгустки крови были перемешаны с осколками костей и обрывками внутренностей. Убегающие огоньки стремились к грубым чертам, изображавшим лицо. Все они исчезли в этих черных отметинах. "Нос" и "рот" спаялись в кирпичик, а две полусферы "глаз" прилепились к его граням. Получилась красивая геометрическая фигура: шар, пронзивший параллелепипед. Гахлук восхищенно цокнул языком и спрятал то, что осталось от Костюма, в карман.
Следующим утром, после скудного завтрака, Мру указал немного правее встававшего на севере солнца.
- Кузаки там, говорят мне мои волшебные косточки. Идти до них три дня по лесу и два дня по холмам, - он боязливо оглянулся. - Но сдается мне, Гахлук, мы обречены. Те двое, что накинулись на нас ночью, изрядные волшебники. Вдруг тут таких полно? Телиорр здесь ближе, чем у нас...
Речь колдуна превратилась в невнятное бормотание, которое Гахлук не слушал. Абсолютно незаметно он превратился в лидера группы (хотя осознание этого к нему еще не пришло). Вейкинкакан с похвальной ловкостью прибрал остатки лагеря и взвалил на свои необъятные плечи почти всю поклажу. Пришла пора покинуть выгоревшую опушку, лишившуюся снега, и идти сквозь глубокие подтаявшие сугробы и густой лес. Без лыж или снегоступов они потеряют кучу времени.
- Ну? Идем? - нетерпеливо воскликнул Мру.
- Идем! - вякнул Вейкинкакан, топчась рядом с юношей. Тот задумчиво морщил лоб.
- Обождите... - он достал Поющий Смерч и поднес к губам. - Так... как же тут зажать все дырки сразу?
- Чего ты собрался делать? - удивился Шуба. - Надеюсь, не удуть своих друзей на нужное расстояние? На них нет подходящих нарядов и компактность останков, как у П.О. тут не гарантируется.
- А я думал, ты опять обиделся и дуешься! - меланхолично заметил Пояс. Гахлук направил раструб рога примерно туда, куда указывал ему Мру. Когда он дунул, мир провалился в тартарары!! Тучи золы и пепла взвились с пожарищ, снег, казалось, намертво слежавшийся и плотный, серебряной вьюгой начал чертить небеса. Земля дрожала под ногами, когда сотни деревьев, попавших на пути бешеного дыхания рога, выдирались из ее мерзлых объятий. Санаипы в ужасе сжались у ног Гахлука, который в восхищении взирал на сотворенный собственными руками ад.
Через некоторое время все успокоилось, только снег и зола тихо падали с небес, как новая разновидность осадков. От носков меховых сапог Гахлука начиналась широкая, ровная и прямая дорога.
- Вот это автобан!! - восхитился Шуба, как всегда, не уточняя, что он имел в виду.
- Теперь можно идти! - победно объявил Гахлук.
Санаипы, подобно другим племенам, не знали дорог, только тропы. В священном трепете перед впечатляющей их хилые мозги просекой они шли до самой глубокой темноты с одним маленьким привалом на обед. Вейкинкакан первое время часто опускался на корточки, чтобы погладить ладонью ровно слизанную ветром почву, или в восторге вышагивал туда-сюда. Но к вечеру просека потеряла свой первоначальный вид. Валы снега и пыли на ее обочинах постепенно сближались и уменьшались. Ветви деревьев рядом с ней уже не были оторваны напрочь, только обломались или лишились хвои. В полотне зачастили ямы и бугры, а потом стали встречаться изувеченные останки древесных стволов.
