Каждый вихрь порождал следующий. Действие рождает противодействие, колебания затухают и возбуждаются…
– Эй, старик! Иди сюда!
Голос из темного угла. В нем переминались с ноги на ногу, сплевывали на мостовую три молодых бандита. Нынче их называют гопниками. И где встретились – в самом центре столицы! Тут камеры видеонаблюдения на каждом углу. А вот поди ты – стоят, не боятся.
– Что надо? – остановившись, сурово спросил Игнатьев.
– Закурить дай.
– Не курю, – с отвращением бросил профессор. – И вам не советую.
– А кто ты такой, чтобы нам советовать? – с ненавистью и угрозой спросил главарь. – Выворачивай карманы, живо!
Он шагнул к профессору. В руке тускло сверкнул нож. Двое гопников начали обходить Игнатьева с разных сторон.
Конечно, главарь гопников не знал, что до того, как поступить в университет, профессор Игнатьев был «сыном полка», воевавшим против фашистов. А еще прежде – беспризорником, с богатым опытом уличных драк. Лидером молодежной группировки, прирезавшим прежнего главаря. Не просто так – слишком плохим делом хотел тот заняться.
Кого тогда закружили злые вихри? Игнатьева? Его соперника? Ту гимназистку, из-за которой у них вышла поножовщина? Капитана полиции, который застрелил двух мальчишек и лишь оцарапал ухо Игнатьеву?
О преступном периоде своей жизни Игнатьев никогда не рассказывал даже профессору Воронцову. Нечем хвастаться. Но вспоминал его… Временами вспоминал. А привычку не расслабляться не оставил до сих пор.
Профессор вскинул трость, ткнул ею в бедро главаря и нажал на кнопку, освобождающую скрытую пружину. Выскочившее из конца трости тонкое закаленное лезвие ударило бандита с нестарческой силой, пропоров мышцы и разрезав сухожилие. Главарь тонко заверещал.
– Подрезал! Он меня подрезал!
Гопник, что был слева, замер. А правый бросился, чтобы подмять под себя старика. Игнатьев махнул тростью, задел клинком по лицу противника. Неприятный хруст и сдавленный вой сообщили, что старик попал. Навыки уличной драки крепко сидели в крови. Бандит зажал лицо руками, присел, завыл, упал, покатился по земле.
Главарь не хотел сдаваться просто так. Он попытался достать профессора ножом. Ударил по ноге, рассек толстую ткань брюк, похоже, разрезал и кожу – порез неприятно засаднил, но пронзительной боли не было.
Опасаясь остаться без оружия, Игнатьев коротко ударил главаря в предплечье, вырвал трость с клинком, повернулся к третьему бандиту. Тот убегал. Осознал, что судьба сегодня против него.
Сердце бешено стучало. Руки подрагивали. Все-таки боец из него уже не тот… Пятьдесят лет назад было совсем иначе.
Игнатьев достал из кармана плаща мобильный телефон и набрал номер полиции.
– На меня совершено нападение. Ветошный переулок, дом пять.
Дожидаться полиции Игнатьев, естественно, не стал. По старой привычке. Незачем объясняться. А вот бандитов проверить стоит – может быть, проходят по какому-то делу. Ну и помощь в тюремной больнице им окажут. Не дело, если истекут кровью посреди улицы…
Профессор не опасался, что его найдут по номеру телефона. Служебная сим-карта зарегистрирована на жандармское управление. Там никакой информации о ее владельце полиции не дадут.
Недаром Воронцов говорил о разумных злых силах из одиннадцатимерного пространства. Сейчас они попытались нейтрализовать его. Или, напротив, помогли в драке? Ведь, на самом деле, никто точно не знает, что будет, когда стихнет инфернальный торнадо, бушующий над Россией. Не даст ли он возможности подняться другому торнадо, куда более сильному, где-то в другом месте или даже здесь?
– Господин Яцутко, не стоит торопиться, – предложил Фадеев. – И убивать меня не стоит. Непродуктивно.
– Меня ты не заболтаешь. Я не наивная девочка, – с ненавистью выдохнул Яцутко.
– Да и обращаться к человеку, который старше вас лет на десять, стоило бы на «вы», – заметил майор.
Лицо Яцутко перекосила злоба. Он вскинул револьвер и выстрелил в Фадеева. Грудь Григория прожгла острая боль. Он застонал и потянулся к карману – за телефоном. Оружия, кроме шашки, Фадеев с собой не носил. Но попытаться зарубить молодого революционера шашкой, да еще и после ранения, вряд ли стоило.
А Яцутко прицелился прямо в правый глаз Фадеева и вновь нажал на спусковой крючок. Револьвер щелкнул, выстрела не последовало. И тут свой пистолет вскинула Лиза. Раздался грохот, Яцутко отшвырнуло к стене. Лиза выронила пистолет и разрыдалась. В коридоре грохотали шаги – бежали на выстрелы. Коридорный Степан ворвался в комнату с металлической шваброй в руках. Увидел Яцутко, лежащего на полу, сидящих в креслах, словно в театре, Фадеева и Лизу. Кого спасать? На кого нападать?
– Вызови полицию, Степан, – попросил Фадеев. – И скорую. Молодого человека забрать надо. Да и в меня негодяй попал.
На груди Фадеева расползалось темное мокрое пятно.
– Полицию вызвали уже. Людмила тревожную кнопку нажала. Скорую сейчас вызову.
– Даму проводи к порогу. Нехорошо, если ее в такое время здесь застанут. Скомпрометируем честную девушку…
– Вы меня отпускаете? – удивилась Лиза. – Но… Я не хотела в него стрелять! Я не знаю, как так вышло. Я хотела убить вас!
– Быстро езжайте домой, – приказал Фадеев. – Я к вам потом заеду, расскажу, что случилось. Вы ни в чем не виноваты. Идите. Степан, посадите даму в такси. Оплатите. Оплату включите в мой счет. И чаевые для себя не забудьте.
– Да какие чаевые, ваше благородие? – возмутился Степан. – Вы ведь ранены? Что о девчонке думать, дайте я вас перевяжу!
– Выполняйте приказ, – проскрипел Фадеев. – Чемодан мой передайте в жандармерию, Стасову… Если мне хуже станет.
Лиза ехала в такси по ночному городу. Тут и ехать-то было километр. Но таксист объезжал площадь, пройти через которую можно было, а проехать – нет, и у нее осталось немного времени подумать.
Почему она выстрелила в соратника, который хотел хладнокровно застрелить раненого жандарма? Злые вихри так на нее повлияли? Или добрые? Или она вообще влюбилась в этого пожилого, лет тридцати двух, майора?
Что будет с ним? Не сильно ли он ранен? Что будет с Яцутко? Все решат, что майор в него выстрелил, не она. И товарищи решат. Должна ли она признаться? Хотя Яцутко ведь сам всем расскажет. Как ей жить после этого?
И что теперь будет? Завтра в полдень взорвут бомбу… Город провалится в радиоактивную воронку. Какие там вихри?..
Но если и не провалится… Если всё будет так, как рассказывал Григорий. Что ждет ее? Хорошо ему – майору жандармерии. Орден в петлицу, премия… Высокая зарплата постоянно, уверенность в завтрашнем дне. А ей? Здесь и сейчас?
