— Слышала их? Много ночей я, как сова, слушаю их вой на холмах, но никогда не была так близко к ним, чтобы почувствовать этот ветер. Петти Кембелл рассказывала мне. Вы помните Петти Кембелл?
Я покачал головой:
— Конечно, вы не можете помнить. Она была Петти Грехем до того, как вышла замуж за Энди Кембелла. Они жили в конце дороги у Одинокой Долины. Теперь их дом пуст. Они ушли оттуда. Их выгнали собаки. Может, вы его видели — дом, я имею в виду?
Я кивнул, не слишком уверенно, потому что не видел дома, только слышал о нем от Ловузии Смит прошлой ночью.
— Странные вещи происходят в тех холмах, — продолжала она. — Никто в здравом уме и не поверит. Это, наверное, потому, что там очень дикая природа. Сейчас заселено много мест, не осталось ни одного дерева, сплошные поля. Но там все еще дикое место. Думаю, что так будет всегда.
Школа начала заполняться жителями Лоцман Кноба, и я увидел Джорджа Дункана, направляющегося ко мне сквозь толпу. Я встал и протянул ему руку.
— Я слышал, что вы уже устроились, — проговорил он. — Я так и знал, что вам там понравится. Я позвонил Стронтеру и попросил его позаботиться о вас. Он сказал, что вы ушли рыбачить. Поймали что-нибудь?
— Несколько окуней. Будет лучше, когда я узнаю речку.
— Программа вот-вот начнется. Увидимся позже. Здесь немало народу хотело бы поздороваться с вами…
Программа началась. Учительница Кэти Адамс играла на старом пианино, а дети пели песни, а затем разыграли небольшую сценку, которую, как объявила Кэти Адамс, они сочинили сами.
Все это было очень забавно, и я сидел, вспоминал, как в мои школьные годы принимал участие в точно такой же программе. Я пытался вспомнить имена своих учителей и только к концу программы вспомнил лишь мисс Стейн — странную, угловатую женщину с легким характером и массой рыжих волос. Она быстро расстраивалась из-за шалостей. Я подумал, где она сейчас может находиться и как обошлась с ней жизнь. Я надеялся, что гораздо лучше, чем обходились с ней некоторые ученики, как было в то время, когда я ходил в школу.
Линда Бейли потянула меня за рукав и громко прошептала:
— Хорошие дети, верно? Я кивнул.
— Эта мисс Адамс очень хорошая учительница, — продолжала Линда. — Боюсь, что она не останется у нас надолго. Такая маленькая школа, как у нас, не может рассчитывать на хороших учителей.
Программа кончилась, через толпу пробивался Джордж Дункан. Он потащил меня за собой и начал представлять жителям города. Некоторых из них я помнил, других нет, но все они, казалось, помнили меня. Поэтому я делал вид, что тоже помню и узнаю их.
Как раз посредине этой процедуры мисс Адамс встала на маленький помост в передней части комнаты и позвала Джорджа Дункана.
— Вы действительно забыли, — сказала она, — или только делаете вид, что забыли? Хотите избавиться? Но вы пообещали быть сегодня нашим аукционером.
Джордж возражал, но я видел, что ему приятно. Сразу стало заметно, что Джордж Дункан — важная персона в Лоцман Кнобе. Он владел магазином, был почтмейстером и членом школьного совета и мог заниматься множеством других маленьких гражданских обязанностей, подобных вот этой — быть аукционером при продаже корзиночек в пользу общины. К нему жители Лоцман Кноба обращались всегда, когда нужно было что-то сделать.
Он поднялся на помост, повернулся к столу со множеством декоративных корзиночек и шкатулок и поднял одну из них над толпой. Прежде чем начать торговать, он произнес небольшую речь.
— Вы все знаете, — сказал он, — для чего все это делается. Деньги от продажи корзиночек пойдут на покупку новых книг для школьной библиотеки, так что вы можете быть довольны, зная, что потраченные вами деньги потратят на доброе дело. Вы не просто покупаете корзинку и право пообедать с леди, чье имя найдете внутри корзинки. Вы выполняете также важную общественную обязанность. Поэтому я призываю вас раскошелиться и потратить часть денег, что осела в ваших карманах. — Он поднял корзиночку, которую держал в руке. — Вот это именно такая корзинка, какую я рад вам предложить. Говорю вам, она довольно тяжелая. В ней немало хорошей еды, и она отлично украшена. Леди, которая делала ее, уделяла внимание как содержимому, так и внешнему виду. Может, вам интересно, что я чувствую запах доброй жареной курицы… Ну, сколько же я услышу?
— Доллар… — сказал кто-то. А кто-то немедленно дал два.
А из глубины комнаты уже слышалось:
— Два с половиной.
— Два с половиной доллара, — сказал с обиженным видом Дункан. — Неужели вы остановитесь на двух с половиной? Это же совсем дешево! Что я слышу…
Кто-то дал три доллара, и Дункан выбил еще пятьдесят центов, поднял цену до четырех семидесяти пяти и заявил, что корзинка продана.
Я смотрел на толпу. Это были дружелюбные люди, и они умели использовать свое время. Они пришли провести вечер с соседями и были довольны этим. Сейчас они покупают корзинки, потом потолкуют обо всем, о разной чепухе. Они будут говорить о всходах, о рыбалке, о новой дороге, о которой говорят уже двадцать пять лет и никак не перейдут к делу, о последнем скандале (тут всегда случаются скандалы, но, как правило, не очень серьезные), о проповеди, которую произнес в воскресенье проповедник. Они поговорят о многом и пойдут домой легким весенним вечером. У каждого из них свои маленькие заботы, свои отношения с соседями, но ни кого из них не тяготят глобальные проблемы. И это хорошо, сказал я себе.
Я почувствовал, что кто-то тянет меня за рукав. Обернувшись, увидел Линду Бейли.
— Вы должны купить вот эту корзиночку, — заметила она. — Это корзиночка дочери проповедника. Она очень хорошенькая. Вам понравится.
— Откуда вы знаете, что это ее корзиночка? — спросил я.
— Знаю. Покупайте. Цена была три доллара. Я сказал:
— Три с половиной. Немедленно донеслось:
— Четыре доллара.
Я посмотрел туда и увидел трех молодых людей лет двадцати с небольшим, прислонившихся спинами к стене. Все они смотрели на меня и, как мне показалось, усмехались.
Меня снова потянули за рукав.
— Покупайте, — настаивала Линда. — Эти двое парней Болларда, а третий — Уильямс. Ужасные неучи. Нэнси тут же умрет, если кто-нибудь из них купит ее корзиночку.
— Четыре пятьдесят, — выкрикнул я, не задумываясь. Джордж Дункан на помосте повторил:
— Четыре пятьдесят. Кто даст пять? — Он повернулся к троим, стоявшим у стены, и один из них дал пять. — Теперь мы имеем пять, — заливался Дункан. — Даст ли кто-нибудь шесть?
Он смотрел на меня, но я покачал головой, и он продал корзиночку за пять.
