— Подходи, Гнилец, — сказал Геалах почти дружелюбно, делая приглашающий жест, — Впрочем, вряд ли тебе нужен свет.
— Не нужен.
— Я так и думал. Да и, признаться, смотреть на тебя неохота. Я видел много уродцев, но ты, по слухам, превзошел их всех.
Если Геалах рассчитывал этим вывести его из себя и заставить ступить в круг света, это было неудачной затеей. Маан оставался на месте, разглядывая людей, и удивляясь, как ему удается сохранять каменное спокойствие. Он жил местью столько времени, когда он думал о Геалахе, кровь в венах становилась кипящей кислотой. А теперь, увидев его, он вдруг обрел полное душевное спокойствие. Клокочущая ненависть стала ледяной, затаенной, острой, как лезвие.
— Наверху начали копать, — сказал Маан.
— Да, мне тоже показалось, что я слышу шум. Сколько зарядов ты использовал?
— Четыре стандартных.
— Значит, они будут здесь нескоро, — констатировал Геалах, пощипывая ус.
— Да, пожалуй. Не раньше, чем через несколько дней.
— К тому моменту все мы будем мертвы. Или почти все.
— Все, — спокойно сказал Маан, — Но вы чуть раньше.
Геалах рассмеялся. Искренне, громко, как он всегда умел.
— А ты самоуверен, Гнилец.
— Ты умрешь здесь, Гэйн.
Геалах перестал смеяться. Его губы еще улыбались, но в глазах мелькнули острые черные искры. Наверно, он уже думал об этом. У него было много часов чтобы разделить эту мысль. И тогда, когда он вел свой большой отряд вниз, на поиски отвратительного чудовища, и когда он вдруг понял, что игра идет не по его картам, да и нет вовсе никакой игры, а есть безжалостная бойня в каменных стенах, и позже, когда пытался голыми руками разобрать многотонный завал. У него было достаточно времени. Взглянув ему в глаза, Маан подумал о том, что Геалах давно все понял и смирился с этим. Его натура не могла смириться с поражением — слишком амбициозен — но он готов был к тому, что отсюда не выйдет никто. И, кажется, этот вариант вполне его устраивал. Маан насторожился. Когда имеешь дело с противником, который готов умереть, это опасно. Но в его случае это было не очень важно — Геалах был смертельно опасен в любой ситуации.
Хольд держал наготове револьвер и по тому, как подрагивала его рука, по особому запаху пота, Маан понял, что тот лишь выжидает удобный момент, когда сможет наверняка определить в темноте местоположение Гнильца.
— Я очень давно не видел живую «четверку». Интересное ощущение. Но тут даже что-то большее. Пятая стадия?
— Да.
— Мунн был бы в восторге. Но он кормит клопов в своем кабинете, как ты понимаешь. Что это такое — пятая стадия?
— Это смерть, — ответил Маан, — И ничего больше.
Геалах кивнул, как будто уже думал об этом.
— Логично. Гниль устает любоваться своим творением и стирает его. Тебе не страшно, Гнилец?
— Нет.
Это было правдой. Пятая стадия не просто была рядом, она была уже внутри него, и все его тело было готовым распуститься бутоном. Его жизнь вот-вот должна была перейти в новое качество, о котором он ничего не знал, но которое был готов встретить. Он слишком долго его ждал. Внутри его тела действительно что-то происходило. Там что-то ворочалось, шевелилось, подрагивало. Должно быть, это ворочались на своих местах внутренние органы, лишившиеся питания и медленно отмирающие. Это ощущение не было болезненным, Маан вслушивался в него даже с какой-то долей любопытства.
Ничего похожего он прежде никогда не испытывал.
Геалах достал из кармана плаща помятую пачку, длинными ловкими пальцами вытащил из нее сигарету, размял и сунул в рот. Щелчок зажигалки выбросил на поверхность крошечный язычок пламени. Геалах с удовольствием затянулся. Маан ощутил запах крепкого табака.
— Сейчас мы так запросто сидим, болтаем… — сказал он, выпуская дым толстой густой стрелой в темноту, — А вскоре попытаемся убить друг друга, и каждый сейчас хочет верить, что повезет именно ему. Смешная ситуация. Хотя я видал и не такое…
— Не сразу. Сперва ты расскажешь мне кое-что. Кое-что обо мне. И о Гнили.
— Ого. Гнилец желает говорить… — Геалах рассмеялся, — Зачем тебе это?
— Я хочу знать, как я заболел. И из-за кого. Ты знаешь это.
— Возможно, знаю. Но ты уверен, что ты в том положении, когда можешь диктовать условия?
— Пулю в башку… — прорычал Хольд сквозь зубы, — И нечего с ним…
— Замолчи, — отмахнулся Геалах, прерывая своего подчиненного с отчетливым презрением, — Это наше дело, Хольд. Мое и его. Не лезь. Правда, Джат?
Он впервые назвал его по имени. Наверно, это что-то значило, но Маан не собирался сейчас размышлять, что именно.
— У меня не много найдется того, что я могу тебе предложить, Гэйн, — сказал он.
— Понятно. Но и запросы у меня не очень серьезны, — Геалах хмыкнул, — Давай так. Если мы схватимся и ты победишь, просто прикончи меня. Сразу. Без… мучений и всего прочего.
— Боишься боли? — Маан позволил себе намек на улыбку. Очень уж не вязалось это с образом Гэйна Геалаха, всегда хладнокровного, встречающего опасность лицом к лицу, лучшего охотника Контроля.
— Нет, — серьезно ответил тот, прикусывая сигарету, — Боюсь беспомощности. Это куда хуже.
— Я дам тебе это. Если… Если все будет так.
— Спасибо, дружище. Я знал, что тебе можно верить. Ты всегда был джентльменом. Ну и что же ты хочешь знать, мой добрый друг Гнилец?
Маан помедлил. Вопросов было много, они цеплялись друг за друга, как рыболовные крючки, и сложно было выудить из общей кучи один, самый важный.
— Когда я заболел Гнилью?
— В тот день, когда мы чистили «гнездо» под стадионом. Я думал, ты сразу почувствуешь. Хотя Мунн говорил, что это произойдет куда позже. Он умный старик, этот Мунн. С ним было приятно работать. Знаешь, никто ведь, включая его ребят в белых комбинезонах, не знал, как может почувствовать Гниль инспектор с его «купированной нулевой» — если эта Гниль вдруг оказалась внутри него.
— «Купированная нулевая» оказалась пустышкой, да? Мунн, должно быть, потеряет миллионы, лишившись своей панацеи. Нет, со мной вы справились. Вы заткнули рты всем, кто что-то знал, а мне уже никогда не выбрать на поверхность, да и кто поверит Гнильцу?.. Я не пошатну империю Мунна, его детище, Санитарный Контроль. Но после меня будут другие.
— Что за ерунда? — удивился Геалах, — «Купированная нулевая» надежна, как и сорок лет назад. Ты — единственный случай на все двадцать миллионов. И, вероятно, таковым и останешься. Не думаю, что после всего, что произошло, у Мунна останется тяга к подобным экспериментам.
Мунн. Опять Мунн.
Геалах не лгал, Маан чувствовал это. Перед лицом смерти не лгут, а Геалах явственно увидел лицо смерти и встретил ее взгляд.
