Старик ухмыльнулся, заглядывая под заклеенный корешок пачки:
— Зигзаг. Вам причитается тридцать два щелбана.
Старик впадал в детство. Он потрепал Эрика по плечу, радостно скалясь и обнажая идеально белые, словно выточенные из слоновой кости, имплантанты.
— Ну, не будем мучить вас, доктор. Скоро мне понадобится новая печень. Это может произойти в любой момент. Прошлой ночью совсем расклеился: кажется, опять интоксикация.
— Позвольте поинтересоваться, что вы поделывали накануне вечером? — заговорил доктор Эрик Аром, располагавшийся напротив своего поднадзорного больного.
— О, как всегда: выпивка и девушка, выпивка и девушка, — Вергилий задорно оскалился на родственников: Харви, Иону, Ральфа и Филлиду Аккерманов, которые сидели вокруг, в каюте корабля, уносившего их к Марсу.
Правнучатая племянница Виргилия Филлида, заметила сурово:
— Дорогой прадед, в вашем ли возрасте играть в такие игры? Случись инфаркт — и что тогда? — она пробуравила старика Виргилия взором заботливой наследницы.
— Что тогда? — рассмеялся каркающим смехом Вергилий. — Сработает индикатор, вшитый в сердечный клапан, и примчится доктор Арома с новым сердечком в чемоданчике. Так что тебе ничего не светит, милая. Я вас всех переживу.
Он довольно захихикал, пуская слюну на подбородок, выглаженным платком из нагрудного кармана отер слюну. Предок излучал самодовольство — каждой косточкой, выступавшей из-под пергаментной старческой кожи. Вергилий знал, что наследникам никогда не пережить его, потому что у них нет таких денег, — которые принесла война, — да и вообще они не принадлежат к его классу. Родственники оказались в замкнутом кругу: чтобы получить деньги предка, они должны были обладать таким же богатством, как у него, чтобы его пережить.
— Mille tre, — тоскливо выдавил Харви, цитируя либретто Да Понте. — Впрочем, вы, старый орешек, проживете и больше, чем 1003 года. Я бы в вашем возрасте...
— Тебе ни-ког-да не быть в моем возрасте, — по слогам произнес Вергилий, сверкая глазками. — Даже не мечтай, Харв. Вернись с неба на землю, к своим налоговым декларациям, калькулятор ты наш, монотонно гудящий. Ты даже не компьютер. И ты никогда не умрешь в постели с женщиной. Тебя найдут рядом с чернильницей! — злобно захихикал Вергилий.
— Может быть, хватит, — Филлида возвела глаза к черному космическому небу.
Эрик обратился к Вергилию:
— Я, кстати, хотел поинтересоваться насчет пачки зеленых «Лаки Страйк». Месяца три назад...
— Да! — гаркнул Вергилий. — Ваша жена не чужда любви. В том числе и ко мне, как ни странно. Да, это был подарок, доктор, но ничего личного, не беспокойтесь. Из-за пачки...
— Я уже говорил Эрику, — вмешался Иона, подмигнув доктору.
Тот сделал вид, что не заметил.
— Так все же...
— Что вы так сволочитесь из-за жены? Кэт — просто специалист, вот и все, — убеждали Эрика уже два Аккермана.
— Что такое, в конце концов, женщины, — философски заметил Вергилий. — Это страшная сила: они проникают в нас глубже, чем хирурги-трансплантологи. И тоже заменяют внутри что-то, без чего мы потом жить не можем. Так что в общем-то я вас понимаю, — хмыкнул старик.
— Да и я говорил Эрику буквально вчера... — начал Иона.
— Эрик мне тоже дорог, — оборвал его Вергилий. — Хороший он человек. Нечто среднее между сангвиником и меланхоликом. Подходящий тип для такой работы. Оптимист — и в то же время не зарывается. Пессимист — но не до безнадеги. Вы только полюбуйтесь на него! Ну хотя бы сейчас — поистине достойное зрелище.
Иона посмотрел, «любуясь», на Эрика.
Все остальные тоже.
— Совершенно хладнокровен — ему никогда не изменяет мозг. Я много раз видел его за работой, и уж кому, как не мне, знать, что это за человек. Эрика можно найти в любое время дня и ночи — и он всегда придет на помощь... такие сейчас редко встречаются.
— Да вы же ему платите, — вмешалась Филлида.
Обворожительная правнучка Вергилия, заседавшая за директорским столом корпорации, была дамочка с пристальным взглядом тиранозавра. Она здорово походила на дальнего предка, Вергилия, только было в ее чертах нечто хищное, особенное, женское. Для Филлиды ничто не существовало, кроме бизнеса. Попробуй Химмель выступить при ней со своими тележками — и давно бы уехал куда-нибудь подальше Марса: в мире Филлиды не было места доброте, милосердию. Было в ней нечто от Кэт. И, подобно Кэт, она выглядела довольно сексапильно: волосы на затылке стянуты в пучок, заплетенный «афрокосичками» и выкрашенный ультрамарином. Она носила заводные вращающиеся серьги в ушах и кольцо в носу — признак половой зрелости, принятый в высших буржуазных кругах.
— Какова цель встречи? — спросил Эрик Вергилия Аккермана. — Может, начнем, чтобы не тратить время попусту?
Он ощущал смутное раздражение.
— Просто увеселительная поездка, — отвечал Вергилий. — Случайная возможность вырваться из мрачного мира, в котором живем. Из этого чертова бизнеса. Все равно мы не можем начать, не хватает одного человека. Он прибудет на Марс отдельно, на своем корабле. Должно быть, он уже там. Я дал ему возможность ознакомиться со своим бэбилендом. Это первый человек, перед которым я открыл свою страну детства.
— Как? — встрял Харв. — Разве Вашинг не собственность корпорации?
Иона ехидно заметил:
— Видимо, многоуважаемый Вергилий проиграл кому-то марки или замечательную коллекцию плакатов «Ужасы войны». И чтобы откупиться, раскрыл гостеприимно двери в свой маленький неземной рай.
— Я никому не проигрывал, — отвечал Вергилий. — Не имею привычки. Кстати, у меня появился дубликат «Наводнения в Панайе». Итон Амбро — известный вам охломон, занимающий директорское кресло в «Мэнфрекс Энтерпрайз», — подарил мне его на день рождения. Думаю, всем, кроме Амбро, известно, что у меня полный набор. Не удивительно, что мальцы Френика заправляют его шестью фабриками.
— Расскажите нам еще про Ширли Темпл в «Маленькой мятежнице», — зевнула Филлида, не отрывая взора от панорамы в большом, на всю стену, иллюминаторе. — Вы очень интересно рассказываете о своих... воспоминаниях.
— Что я буду рассказывать? — пробрюзжал Вергилий. — Вы смотрели этот фильм.
— Я готова смотреть его снова и снова, — сообщила Филлида. — Знаете, никогда не надоедает, когда предки делятся воспоминаниями. Каждый раз с новым чувством... Хотелось бы просмотреть фильм до последнего дюйма*.[38]
Она повернулась к Харви.
— Дай зажигалку.
Эрик поднялся, пересек гостиную, уселся за стойку бара и стал просматривать карту вин и напитков. В горле пересохло. Аккерманы высасывали из него последние силы, в присутствии этих упырей постоянно хотелось пить. Возможно, желание пить являлось неосознанной жажды Urmilch des Lebens, первородного молока жизни. «Я заслужил этот маразм», — подумал Эрик. Впрочем, иронией мысль была лишь отчасти. Ведь от родной страны, где впадаешь в детство, никуда не деться.
