Только быстро. Надо действовать быстро. Он уже устал, грудь вздымалась, ноги дрожали, тогда как Рыжебородый задыхался лишь от ярости.
Блэйд сделал подсечку. Противник упал на колени, и Блэйд воодушевился. Чем быстрее пират терял голову от злости, тем больше у его противника становилось шансов.
Всем своим видом выражая презрение, Блэйд метко пнул великана в зад. Пираты увидели немыслимое — их грозного короля пинают в зад, как простого раба!
У Рыжебородого была задета гордость, а такие раны не заживают. Он встал на ноги, — словно распрямилось согнутое дерево, — и ринулся на Блэйда, обезумев от гнева и жажды мести. Огромное лицо побагровело, глаза были выпучены — он двигался словно стенобитная машина.
Блэйд отскочил и хлестнул его бородой по глазам, затем, изловчившись, рубанул по шее ребром ладони. Безрезультатно. Геторикс лишь встряхнулся и с ревом понесся вперед.
Блэйд снова сделал подсечку, и на этот раз Рыжебородый растянулся во весь рост с таким грохотом, что содрогнулся замок. Могучая голова гулко стукнулась о винный чан, стоявший поблизости, и мгновение великан лежал не шевелясь.
Такого шанса нельзя было упускать.
Блэйд вскочил Рыжебородому на спину и трижды обмотал вырванную косу вокруг его шеи. Очухавшись, Рыжебородый поднялся вместе с противником, сидящим на нем верхом, как на коне. Обеими руками Блэйд затягивал петлю, и та все глубже врезалась в шею короля разбойников.
Рыжебородый задыхался, отрывая косу от горла. Он дергался, прыгал, но не мог сбросить с себя англичанина. Вскоре он широко разинул рот, язык вывалился, лицо почернело, и пират рухнул на колени, впиваясь ногтями в тугую косу у себя на горле, мотая головой и хватая губами драгоценный воздух. Он стоял на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону в борьбе со смертью, и конвульсии его огромного тела передавались измученному Блэйду.
Когда Рыжебородый опомнился и нашел выход из положения, было уже слишком поздно. Он отпустил удавку и, заведя руки назад, схватил Блэйда за лодыжки. Собрав все свои силы, он попытался разорвать врага пополам. От боли тот едва не потерял сознание. Не выпуская из рук бороды, он напрягал мускулы, сопротивляясь нечеловеческим усилиям Рыжебородого.
И вот наконец все кончено. Великан рухнул на пол, ручищи отцепились от ног Блэйда, и тело содрогнулось в предсмертной конвульсии. Геторикс по прозвищу Рыжебородый вытянулся подле винного чана. Он был мертв.
Ричард Блэйд, сам еле живой от усталости, выпустил из рук бороду, обвитую вокруг горла покойника, и с трудом встал. Каждый его нерв, каждый мускул молили об отдыхе, о милосердных объятиях сна. До последней секунды Блэйд не был уверен в том, кто победил — кто выжил, а кто погиб. Он испытывал только непреодолимое желание закрыть глаза и больше их не открывать.
И все-таки надо было довести дело до конца. Как только в голове немного прояснилось, и стих шум в ушах, он понял, что стал королем морских разбойников. Рыжебородый умер, и теперь правил он, Блэйд.
Пошатываясь, он стоял над трупом великана. В зале воцарилась тишина.
Блэйд поднял руку и произнес на удивление громким голосом:
— Отныне я — ваш атаман. Я назначаю Ярла моим первым советником. Повинуйтесь его приказам как моим собственным.
Блэйд взглянул на труп Рыжебородого, все еще не совсем веря, что он убил такого верзилу голыми руками.
— Пусть этого человека похоронят с почестями, как настоящего воина. Это поручается Ярлу. Остальные же — продолжайте пировать, теперь вы служите мне. Как только простимся с умершим, я...
Блэйд не видел нападавшего. С криком ненависти и гнева к нему кинулся человек, сидевший возле винного чана. В тусклом свете блеснул кинжал, и Блэйд почувствовал острую боль, когда клинок вонзился в тело. Он попятился, из раны на спине хлынула кровь. Он шарил вокруг руками в поисках оружия, но не успел отразить новый удар.
Он наткнулся на стул и упал. Истекая кровью, он обернулся, пытаясь рассмотреть нападавшего, и тут вмешался Ярл.
Сквозь пелену боли Блэйд увидел, как Ярл с яростным воплем бросился на убийцу. Его длинный меч описал сверкающий круг и снес пирату голову.
Безголовое туловище стояло еще несколько мгновений, из рассеченной шеи высоким фонтаном била кровь. Кинжал, запачканный кровью Блэйда, выпал из пальцев. Голова плавала в чане с вином, глаза злобно пялились в потолок.
В этот миг Блэйд почувствовал, что засыпает. Но сейчас долгожданный отдых не радовал, напротив, почти страшил, ведь это был не тот естественный сон, о котором мечтал Блэйд. Забытье, сковавшее его по рукам и ногам, завладевающее его мозгом, называлось смертью. Он попробовал что-то сказать, но, издав лишь приглушенный крик, провалился в черную бездну, хватаясь за стол непослушными пальцами.
Ярл, не выпуская из руки окровавленного меча, смотрел на Блэйда сверху. Губы капитана двигались, и до умирающего, словно откуда-то издалека, долетали слова, рождающие в нем обиду и возмущение — так далеко зайти, столько сделать, так красиво добиться своего — и так нелепо погибнуть!
Голос Ярла, будто уносимый порывами ветра, был еле слышен, но, то, что достигало ушей Блэйда, предвещало ему одну только смерть.
— Олег... родной сын Рыжебородого... у него отравленный кинжал... мы не знаем противоядия, лорд Блэйд. Но мы попытаемся... Тут есть дру... та, о которой вы говорили... кажется, она сможет...
Голос Ярла смолк, лицо растаяло. Блэйд улыбнулся кольцу лиц и подумал: что тут смешного, идиот, ты всегда ненавидел смерть и боялся ее, так чему же ты улыбаешься, когда она наконец пришла? Что станется с Талин и беднягой Сильво?
И тут все погрузилось во тьму.
Десять дней кряду с северо-востока дул пронизывающий ледяной ветер, разбрасывая по морю корабли, как осенние листья. Ричарду Блэйду, пребывающему во власти кошмаров, казалось, что он очутился на ладони великана. Рана не заживала, яд бродил в крови, и жизнь в нем теплилась лишь благодаря снадобьям, которые давала ему среброволосая дру, та самая друзилла из сна.
Настоящее ее имя было Канасе. Она сама сказала ему об этом в один из редких моментов просветления, протягивая чашу с черной холодной жидкостью, такой горькой, что от нее немел язык. Сонное зелье притупило волю, а мускулы сделались мягкими, как грибы.
Сознание обволакивал туман, но где-то в глубине души Блэйд понимал, что его накачали наркотиками. Наркотики борются с ядом, спасая ему жизнь. Хотя такое сравнение и не приходило в голову Блэйду, он был похож на корабль, на котором сам же и плыл — измученный, беззащитный, несомый по воле волн. Снадобье дру отбивало охоту сопротивляться. Разум был отравлен, и он предавался беспамятству с той же радостью, с какой человек под угрозой мучительной смерти выбирает быстрое избавление.
