Мы пришли из бара самую малость навеселе, думая слопать вкусный обед и расслабиться. Я еще дома скачал новый тюнинговый каталог и все никак не успевал в него залезть по–человечески. Правда, мой ком уверял, что в ночь с пятницы на субботу я просмотрел каталог от корки до корки, а следующей ночью даже пытался что–то заказать, но не смог корректно ввести номер кредитки.
Билли намеревался выяснить у бабушки, где тут развлекается молодежь, пойти туда, случайно встретить Клариссу и как следует вскружить ей голову.
«Смотри, побьют!» – заметил я, но Билли только хмыкнул.
В таком вот благостном настроении мы уселись за бабушкин стол, ломившийся от яств, и все было замечательно, пока одна брошенная вскользь фраза меня не насторожила.
– Значит, Ронни Палмер все–таки подался в армию… – как бы невзначай сказала бабушка.
И я понял: сейчас начнется.
Гость пошел косяком, едва мы отвалились от стола. Бабушка очень ловко уговорила нас задержаться в гостиной, попить кофейку. А там уже как–то сами собой нарисовались и старина Джек, и хохотушка Молли, и вдова Креймер, и шумное семейство Роудсов, и отставной полковник Зовите–Меня–Просто–Полковник, и еще до черта соседей.
Все они, разумеется, просто шли мимо и решили заглянуть на огонек.
Кроме тех, кто традиционно в понедельник заходил полакомиться знаменитым яблочным пирогом бабушки Харт.
И тех, кто обычно по понедельникам обменивался с бабушкой кулинарными рецептами.
И еще тех, кто всегда по понедельникам консультировался с бабушкой насчет подкормки для декоративных растений.
Это, конечно, легко делалось через ком – если не считать пирога, – но здесь так было не принято. Здесь ходили в гости.
У меня сложилось впечатление, что строго по делу к бабушке зашел только старый Эйб Певзнер: ему нужен был паяльник, и, получив искомое в руки, он даже пытался улизнуть – но деда сцапали и усадили есть пирог.
Разговор перетекал от темы к теме и никак не мог зацепиться за вопрос, интересующий всех. Наконец Билли, которого неумолимо тянуло в места развлечения молодежи, тяжело вздохнул и, улучив короткую паузу, заявил:
– Между прочим, друзья мои, раз уж вы все здесь, может, я в состоянии отблагодарить город за гостеприимство?
Формулировка мне показалась не самой удачной – все тут знали, что лейтенант задержал наши машины. И с какой целью – тоже знали.
Но Билли не дал местным времени смутиться. Он просто снял камень с шеи, взял его в кулак и спросил:
– Вы ведь хотели бы прояснить один момент, уважаемый полковник? А давайте–ка спрячемся на кухне, чтобы никому не мешать.
И пошло–поехало. Билли только просовывал голову в дверь и говорил: ну ладно, миссис Креймер, я же не слепой, вы что–то потеряли и никак не можете найти… Заходите, Молли, гадалка я плохая, но камень подскажет, к кому на самом деле лежит ваше сердце… Джек, опишите мне своего трейдера, и мы прикинем, стоит ли ему доверять… Эйб, а вы уверены, что старая материнская плата так уж и просит свидания с паяльником?
Получилось весело и как–то очень по–домашнему. Гости оказались на удивление милыми людьми, даже полковник (ну, не перевариваю я хладнокровных убийц, пусть и на пенсии). Жили они дружно и любили свой городишко. Вдобавок старшее поколение было крест–накрест схвачено полуистлевшими узами любовных привязанностей, деловой конкуренции, зависти, обмана и лицемерия. В их прошлом угадывалось многое – пьянки, секс, выяснение отношений на кулаках и в суде. Но они не помнили зла, а помнили добро. Потому что город мал, сообщество тесное, и если не научишься людей прощать, это отравит твою жизнь здесь.
Они мне понравились. Они и их городок.
Нет, я не испытывал желания застрять в городке надолго. У меня были несколько иные приоритеты, а старость я вообще рассчитывал встретить на родине. Все–таки, в отличие от Билли, родина у меня не «историческая», а настоящая. Даже войди сейчас Кларисса и скажи: «Айвен, я твоя навеки!» – ей пришлось бы смириться с моим выбором. Но… Здесь и сегодня мне было тепло. Ни в одном мегаполисе не найдешь такой нефальшивой компании. В мегаполисах каждый за себя, а значит, в любую секунду может показать клыки.
– А у тебя что пропало, малышка?
Я будто очнулся. Билли сидел на корточках перед крошкой Роудс и улыбался ей самой доброй из своих фирменных улыбок.
Девочке было около семи лет, и она боялась. В ее душе поселился глубокий инфернальный страх.
Наведенный страх. У девочки был друг, с которым она существовала в очень тесной связи. Этот друг нехорошо погиб и успел перебросить малышке фантом смертного ужаса.
– У нас собака потерялась, – сказал за девочку краснолицый папа Роудс. – Ее любимец. Возилась с ним, как с игрушкой. Старый пес, ирландский терьер. Так и звали его – Терри. Мы выбрались на пикник, и Терри убежал в лес. Он был уже подслеповат, наверное, просто заплутал и умер.
– А что у вас там? – спросил Билли, глядя поверх голов.
Строго на север.
Я почувствовал, что сейчас, впервые за вечер, Билли работает всерьез.
Папа Роудс часто заморгал.
– Да, это именно там, – согласился он. – Это северный лес, в него не ходят. То есть я неправильно выразился, очень даже ходят, и за грибами, и для пикников место отличное. Но по самому краю. Если углубиться, примерно через милю лес редеет, и начинаются болота. Там когда–то торф копали, потом бросили. Никто не взялся их осушить. Собственно, незачем.
– Покажите мне Терри, – сказал Билли.
Цепочка, свисающая из кулака, опять раскачивалась. Туда–сюда. Вечно она раскачивается. Это слабая моторика. Вам кажется, что кулак неподвижен, на самом деле он чуть–чуть колеблется.
– Ага–а… – протянул Билли. – Малышка, а теперь ты. Я попрошу тебя вспомнить Терри. Закрой глазки и представь его.
Ему понадобилось много времени, больше, чем обычно. Как и следовало ожидать, через полминуты девочка расплакалась.
– Извините, – сказал Билли. – Честное слово, мне очень жаль. Но иначе никак.
– Ничего–ничего, – соврал папа Роудс.
На самом деле он уже жалел, что пришел. И колебался между желанием сразу увести семью домой и заманчивой идеей сначала дать Биллу в глаз.
Девочка сидела на руках у мамы, прижавшись щекой к ее груди. Плакала она тихо и горько. Очень по–взрослому.
– Послушай, милая, – Билли склонился к девочке. – Думаю, ты уже догадалась, что Терри умер. Но я хочу сказать, что умер он легко и светло. Он просто лег под деревом и заснул. И не проснулся. Он ведь был уже старый. И умер от старости.
Девочка медленно повернула к Биллу мокрое личико.
