Пройдет немало времени, прежде чем удастся восстановить весь текст бортового журнала, пролежавшего в одной из лунных пещер более ста лет. Прочитанные страницы позволяют предполагать, что найдены следы экспедиции, которую следует называть “Атлант-1”. В судьбе ее участников многое остается загадочным. Едва ли не самым загадочным является исчезновение тела участницы экспедиции — Кэтрин, погибшей в момент неудачного прилунения. Судя по записям на последних страницах бортового журнала, тело Кэтрин, помещенное в прозрачный пластмассовый гроб, было оставлено в той пещере, где найден журнал и экспедиционное снаряжение. Однако пещера оказалась пуста. Тело исчезло. Не найдено и тело уцелевшего при посадке участника экспедиции — геолога Джона Смита. Именно ему, проведшему на Луне в полном одиночестве несколько месяцев, принадлежат записи в бортовом журнале. Поиски продолжаются… Великие и трагические страницы истории покорения космических далей будут прочитаны до конца. Новые изваяния доселе неведомых героев займут свои места на спиральной лестнице, обвивающей Большой Монумент Космоса”.
Телефон звонил тихо, но настойчиво.
Тумов отложил длинную нефритовую ручку с золотым пером — подарок монгольских друзей, хмуро покосился на поблескивающий никелем аппарат: “Может, замолчит?”
Телефон продолжал звонить.
Тумов с сожалением пробежал глазами последнюю фразу рукописи: “Можно утверждать, что источником нейтронного излучения Земли являются не ее недра, а атмосфера, где свободные нейтроны возникают под воздействием космических лучей. Следовательно…”
Телефон не унимался.
Тумов поморщился, сердито забарабанил пальцами по столу. Даже в воскресенье не хотят оставить в покое. Не мудрено, что работа над докторской диссертацией подвигается так медленно.
Резко отодвинул исписанные листки:
— Да… Игорь Николаевич Тумов у телефона… Откуда?.. Из Министерства иностранных дел?.. Гм…
Он откинулся в кресле, пригладил рыжеватые седеющие волосы:
— Да–да, слушаю; только, признаться, не могу понять, при чем тут я…
Голос в телефонной трубке журчал монотонно, но внятно:
— Юго–западная Монголия… Заалтайская Гоби… Хребет Адж–Богдо… сорок пять градусов северной широты… девяносто пять градусов восточной долготы…
Тумов прижал трубку плечом, взял из пепельницы недокуренную сигару, щелкнул зажигалкой, затянулся. Сквозь клубы голубоватого дыма глянул в открытое настежь окно.
Дождь прекратился. Тучи сваливались на северо–восток, за Москву. Над мокрыми крышами в лучах низкого уже солнца поблескивали окна высотных зданий.
Невидимый собеседник продолжал уговаривать.
— Ладно, — перебил Тумов, не выпуская изо рта сигары. — Все понял. Это срочно?.. Черт… Тогда пришлите машину. Пусть подъезжает к главному входу университета… Да, вот что! Я попробую захватить с собой приятеля. Мы вместе работали в тех местах… Геолог. Аркадий Михайлович Озеров. Он сейчас или в Москве, или на Камчатке… Нет, на Камчатку за ним не поеду. Только в Сокольники. Ладно… Выхожу…
Тумов положил трубку, поднялся из‑за стола, с сожалением глянул на рукопись и придавил исписанные листки тяжелым пресс–папье. Подойдя к высокому книжному шкафу, снял сверху большой глобус, осторожно перенес его на письменный стол. Между экватором и полюсом, в Центральной Азии нашел нужную точку, задумчиво поскреб ее толстым пальцем.
В памяти всплыли знойные волнистые равнины, красноватое солнце в бесцветном, словно насквозь пропыленном небе, черные отполированные ветрами горы. Показалось, что он слышит однообразный шум ветра над сухими руслами рек. Струи горячих песчинок обжигают обветренное лицо… Он зажмурился и тряхнул головой. Пустыня исчезла. За окном — крыши до самого горизонта, яркая зелень парков, сизая лента Москвы–реки. Тумов вздохнул и принялся крутить телефонный диск.
На другом конце провода отозвался женский голос.
— Аркадия? — она замялась. — Он дома, но подойти не может. А кто спрашивает?
Тумов рассердился:
— Что значит не может? Он необходим.
— Он сидит в ванне, — объяснила собеседница. — Это Игорь Николаевич?
— Я, — буркнул Тумов. — Здравствуйте, Ирина Михайловна!
— Это не Ирина. Только вы могли не узнать меня…
— Простите, я хотел сказать, Людмила Михайловна, — смущенно пробормотал Тумов. — “Хорошо еще, что у Аркадия две сестры, а не четыре”, — подумал он, отирая пот со лба.
— Что передать Аркадию? — помолчав, спросили в телефоне.
— Постарайтесь передать ему трубку, — проворчал Тумов, косясь на часы: — Это срочно… Нам надо ехать довольно далеко…
— У вас всегда срочно, — обиженно сказала собеседница. — Подождите немного.
Послышался треск, какие‑то шорохи, потом хлопнула дверь и в телефоне снова послышался голос Людмилы.
— Провода не хватает до ванны; к следующему разу удлиним. Аркадий через четверть часа выйдет…
— Пусть вылезает немедленно и одевается, — вскипел Тумов. — Через десять минут заеду за ним. Он должен быть готов, или заберу его голым! Будьте здоровы.
Не дожидаясь ответа, он бросил трубку, схватил пиджак и ринулся из комнаты.
***
Длинный министерский ЗИЛ нырнул в зеленый коридор бульвара в Сокольниках и, скрипнув тормозами, замер у подъезда десятиэтажного дома. Не успел Тумов выбраться из машины, как стеклянная дверь в подъезде распахнулась. На улицу вышел невысокий худощавый человек лет тридцати пяти, в сером костюме и высоких — до колен — коричневых ботинках с толстыми шнурками. Его влажные темные волосы были гладко зачесаны назад, в зубах торчала черная изогнутая трубка; на длинном, чуть горбатом носу прочно сидели большие очки в роговой оправе. За спиной висел небольшой рюкзак, в руках был геологический молоток с длинной рукояткой. Человек неторопливо шагнул к ЗИЛу и протянул руку к дверце машины.
— Куда собрался, Аркадий? — подозрительно спросил Тумов, помогая приятелю устроиться на заднем сиденье. Озеров чуть шевельнул бровью.
— Кажется, ты сказал Люде, что мы должны немедленно ехать куда‑то?
— По–видимому, но… не буквально сейчас. Может быть, ночью или завтра. Через несколько минут все будет ясно.
Озеров пожал плечами, словно желая сказать, что это не меняет дела, и откинулся на спинку сиденья.
— Можно ехать? — негромко спросил шофер.
— Да, — бросил Тумов.
— Нет, — сказал Озеров.
Он вынул изо рта трубку и указал ею на девушку в ярком платье, которая бежала к машине, размахивая косынкой.
