Вергилий Аккерман зашептал Эрику в ухо:
— Вы же доктор. Спросите, может, ему нужна медицинская помощь.
Казалось, он был озадачен не меньше доктора.
Эрик посмотрел на Вергилия.
Так вот зачем его везли сюда: он должен был оказать помощь секретарю ООН. Все устроили так, чтобы Эрик встретился с Молинари, остальное служило прикрытием. Спектакль с поездкой разыграли, чтобы одурачить пришельцев из системы Лилии. И никуда не денешься — это долг Эрика как врача. Теперь все можно свалить на него, наверное, единственного хирурга на несчастном Марсе.
Арома склонился над креслом, не решаясь взять руку высокопоставленного пациента, чтобы прощупать пульс:
— Господин Генеральный Секретарь...
Голос у Эрика дрогнул. Не от испуга — просто человек в кресле не отозвался на его приближение ни единым движением, он лежал как полутруп, коматозный больной. Ни одной эмоции не отразилось на лице Молинари.
— Я врач, — сказал Эрик и понял, что слова его прозвучали впустую. — Точнее, хирург-трансплантолог, — продолжал он. Затем остановился, все еще надеясь получить ответ.
Тело в кресле даже не шевельнулось.
— Пока вы находитесь здесь, в Вашинге-35...
Голова Молинари неожиданно дернулась, взгляд прояснился. Он уставился на Эрика и неожиданно заговорил хорошо знакомым всем голосом:
— Пустяки, доктор. Я в порядке.
Секретарь улыбнулся.
— Что вы так беспокоитесь? — почти весело воскликнул он. — Живите в стиле безмятежных тридцатых, раз мы здесь очутились. Кстати, сейчас не время «сухого закона»? По-моему, его приняли чуть позже. Угощайтесь пепси-колой.
— Я как раз предлагал всем попробовать ежевичный «кул-эйд», — захлопотал Вергилий.
— Да, друг мой Вергилий, — игриво заметил Мол. — Тебе удалось создать настоящее королевство иллюзий. Я поспешил воспользоваться твоим любезным приглашением и вволю расслабиться. Надо бы национализировать эту сказку. Сюда инвестируется столько частного капитала, который мог бы с толком пойти на войну, — тон его был шуточный, и наверное, только это спасло Вергилия от очередного инфаркта. Каждый житель планеты знал, что Мол вел аскетичный образ жизни. И все же Джино был не чужд порой сибаритства и небольших оргий с размахом, после которых вновь устанавливались строгие порядки, и даже на выпивку устанавливался запрет.
— Разрешите представить вам доктора Эрика Арома, — залебезил Вергилий. — Лучший трансхирург планеты, — потряс он сухим кулачком. — Ну да вы, наверное, и сами знаете об этом из его персонального досье, которое хранится в ставке Верховного Главнокомандования. Он сделал мне пересадку двадцати пяти... или шести, доктор? органов за последние десять лет, и я плачу ему приличное жалование. Правда, его жена, мой консультант по антиквариату, получает — хи-хи — значительно больше.
Аккерман покровительственно ощерился на Эрика костлявой улыбкой Кощея.
За словами Вергилия последовала долгая пауза. Затем Эрик обратился к Молинари:
— День ото дня я ожидаю, когда мне представится возможность пересадить Вергилию новый мозг, — его самого удивила такая вспышка гнева. Возможно, причиной было упоминание имени Кэт. — У меня как раз хранятся несколько свежезамороженных.
— М-да, — проговорил Мол. — Отстал от жизни. Работа заела. Да и у вас от этой войны, должно быть, полно хлопот, доктор? Столько дополнительных органов появляется каждый день с полей сражений.
Большие темные глаза, в которых таилась глубокая боль, остановились на Эрике. И внезапно Эрик понял, что тот, кто находится перед ним, изо дня в день переживает страдания, немыслимые для человека. И тем не менее взор Молинари излучал власть. Этот человек знал, что такое боль. И не только причинял боль другим, но владел собственной болью — как искусством выживания.
Только поэтому полутруп оставался жив.
Эрик внезапно осознал то, что тщетно силился понять за долгие годы ужасной войны: Мол действительно являлся лидером человечества. Именно так чувствовали себя правители всегда и везде.
— Всякая война — наказание для человечества, — осторожно заметил Эрик. Он остановился, выжидая, и закончил: — Мы все начинаем понимать это, как только попадаем в такую ситуацию. Мы с вами, сэр.
Последовало молчание. Мол бороздил взглядом лицо Эрика.
— Тем более что жители системы Лилии генетически ближе нам, чем риги, — добавил Эрик наконец. — Поэтому мы должны выступать на их стороне, не так ли, сэр?
Опять молчание; в воздухе словно возникла сосущая пустота, которую никто не решался заполнить. Наконец Молинари разрядил обстановку, с шумом пустив газы.
— Господин Генеральный Секретарь, расскажите доктору о ваших желудочных коликах, — сказал Вергилий.
— Это мое дело, — огрызнулся Мол.
— В таком случае я свою работу выполнил. Моей задачей было свести вас.
— Да, — кивнул Мол. — Цель была в этом.
— Уверен, мы продолжим работать на тех же условиях: льготное налогообложение, рабочие бригады... пока... доктор Арома находится с вами, — продолжил Вергилий, не дожидаясь ответа. — А сейчас мы оставим вас, — и с непривычной живостью Вергилий выскочил из гостиной, увлекая гостей. Члены родового клана с охранниками и служащими фирмы покинули гостиную, оставив Эрика Арома лицом к лицу с Генеральным Секретарем.
Вздохнув, Эрик сказал:
— Я понял, сэр, меня продали. Расскажите о ваших желудочных коликах.
Взбираясь по рахитичной деревянной лестнице в расположенное в каком-то мексиканском гетто жилище Криса Плавта, Брюс Химмель услышал из темноты:
— Чао, Брюси. Похоже, весь ТИФФ в сборе. За мной тащится Саймон.
Его нагнала Кэтрин Арома, сексапильная и бойкая на язык дамочка. Химмель не раз встречал докторшу у Плавта, поэтому ничуть не удивился ее появлению. На «званый вечер», грозивший перерасти в наркотическую оргию, обворожительная консультантка Вергилия прибыла в узеньком ультрамодном платье, едва прикрывавшем соски. При ближайшем рассмотрении наряд оказался не из ткани, а из желеобразной массы золотого цвета, шевелившейся, словно живая материя. Это была марсианская форма жизни, якобы не лишенная сознания, поэтому каждый из сосков Кэт откликался и реагировал на все происходящее вокруг. Груди Кэт вздрогнули, когда она приблизилась. На Химмеля ее вид произвел потрясающее впечатление.
За Кэт Арома уже спешил Саймон Илд. Даже в неясном освещении можно было разглядеть отсутствующее выражение на молодом, прыщавом, невежественном лице. «Вот уж без кого вполне можно было обойтись!» Этот тип напоминал Химмелю самого себя, только более уродливую копию, и Брюс в очередной раз испытал щемящее чувство собственного несовершенства — особенно на фоне чар миссис Аромы.
