– Клав, я… ты можешь сказать мне, что происходит? Прямо все с ума посходили, никто не верит этим сводкам, ведьмы… Клав, если не можешь сказать, то хоть намекни… Уехать? За границу? Так, говорят, за границей то же самое…
Клавдий прикрыл глаза. В стекло молотил по-осеннему холодный дождь. Кажется, даже со снегом.
– Нет надобности уезжать… Сиди у себя, только в Вижну не показывайся, избегай людных мест и Назара не пускай… Все обойдется, не трусь.
– Клав, ты серьезно говоришь? Ты уверен?..
– Извини, Юлек, у меня действительно нет времени. Как-нибудь встретимся, запасись вином… Привет.
– Да, Клав… Да, извини… до свидания…
Трубка легла на рычаг.
На душу Клавдия лег камень.
Ему было неприятно, что Юлиан так и не спросил о судьбе Ивги.
Хотя что услышал бы от в ответ? «Я сам позабочусь о ее судьбе, как позаботился о судьбе всех виженских ведьм»?..
* * *
Сперва было нападение на отряд, конвоирующий за город партию неинициированных ведьм. Нападавшие, все как один хоккеисты клуба «Вижна», десять здоровенных парней, вооруженных десятком клюшек и парой дамских пистолетов, наголову разбили конвой и в течение восьми с половиной минут освободили ведьм, причем эти последние провалились потом как бы сквозь землю. Оставшиеся в живых конвоиры клялись потом, что слышали смех, «как в метро», и что коренастые, стриженные под ноль спортсмены отбрасывали тени стройных женщин с длинными волосами; Клавдий морщился, как от боли, подолгу водил ладонью над крупной картой пригородов, выслушивал доклады районных инквизиторов и время от времени бросал опергруппу в отдаленную, ничем не примечательную точку охваченного паникой города.
Дважды или трижды опергруппы находили на указанном месте покинутое, еще теплое гнездо. Нашли еще один зал для инициаций – на сухом дне пустого школьного бассейна; трижды облава оказывалась удачной, и жертвами опергрупп стали две матерых и четыре новоиспеченных ведьмы.
От прежних ведьм – таких привычных Клавдию, коварных и прямолинейных, трусливых и отважных ведьм «мирного» времени – этих пойманных «сударынь» отличало полное безразличие к собственной судьбе. Они лишены были инстинкта самосохранения. Они оставались равнодушны и к посулам и к пыткам, их совершенно не интересовали сроки собственной казни, и даже новообращенные, прошедшие инициацию несколько дней назад, уже не содержали в душе ничего человеческого. При словах «нерожденная мать» в их глазах на мгновение вспыхивали издевательские желтые огоньки – и это была единственная реакции, доказывающая, что пленницы не глухие.
Клавдий не пытался заглянуть с помощью Ивги в мир их побуждений. Себе он объяснил это тем, что метод «перископа» не оправдал надежд; на самом деле, возможно, виной тому были гадливость, испытываемая им перед этими жуткими душами, и нежелание погружать в них Ивгу. Кто знает, как скажется на девчонке подобное переживание.
Следующим событием было то, что дуэт молодых перспективных инквизиторов хитроумным образом изловил для Клавдия «трамвайщицу». Бывшую стриптизершу ночного клуба «Тролли», за которой сам Великий Инквизитор гонялся на машине с выбитым передним стеклом. Которую он не на шутку подозревал в том, что она…
На эту мысль его натолкнул укачиваемый на руках серебристый шарф. Мать, колыбельная… Матка. Нерожденная мать. Или уже рожденная?..
Она криво улыбнулась – приветствуя врага, уже однажды ей проигравшего; она была небывало мощная щит-ведьма, только и всего. С колодцем восемьдесят пять. С железной защитой, с профессиональным и артистичным бесстыдством ночной танцовщицы.
– Твоя мать отреклась от тебя, Ани.
Нет, он не сбил ее с толку. Ни на мгновение; ответом была снова улыбка, на этот раз презрительная.
– Иначе почему же она позволила тебе попасть в мои руки? Ты ведь умрешь сегодня же, Ани, костер для тебя сложен…
Ни страха, ни замешательства.
– Где твоя мать, Ани? Где твоя великолепная мать? Укажи мне дорогу. Она не будет против.
– Ты так этого хочешь?
Голос ведьмы голос обладал обертонами, от которых беззвучно напряглись стражники в темных углах. Голос проникал под кожу, расслаблял, вибрировал, издевался.
– Ты умрешь, Великий Инквизитор.
– Все умрут.
– Все умрут тоже, но ты умрешь раньше… на костре. Нерожденная мать ждет тебя… будет ждать…
– Так ждет – или только собирается?
– Ты не поймешь… Довольствуйся тем, что видишь глазами. Мне тебя жаль.
В подтверждение своих последних слов она действительно улыбнулась с сочувствием. И замолчала; и – Клавдий знал – до самой смерти не сказала больше ни слова.
* * *
Спустя пять минут после того, как на стол Клавдия лег отчет о казни стриптизерши, случилось еще одно событие.
В кабинет с неприличной поспешностью заскочил референт. Уже по одному лихорадочному блеску его глаз Клавдий понял, что дело исключительное.
– Патрон, там… к вам… Его сиятельство герцог. Э-э-э…
Клавдий с отвращением покосился на переполненную пепельницу. Оглядел комнату, увитую полотнищами дыма, будто сизыми удушливыми бинтами. Ни один герцог Вижны сроду не бывал в этом кабинете, ни один Великий Инквизитор не удостаивался такой чести… Если это, конечно, честь.
Он поднялся навстречу гостю, стараясь точно выдерживать пропорцию между собственным достоинством и подобающим почтением. В его, Клавдия, жилах не набралось бы и стакана столь благородной крови, какая доверху наполняла особу герцога; его сиятельство был высок и сутул, со слегка отвисшими щеками и глубокими ямами глазниц. На дне этих ям, напоминавших Клавдию ловушки в земле, сидели хищные, ядовитые, жесткие глаза.
– Вы слишком много курите, господин Великий Инквизитор.
Многообещающее начало разговора, угрюмо подумал Клавдий. Вроде бы неофициальное. Вроде бы с интонациями удрученного папаши, которому надоели неуспехи сына по математике. Любопытно, а не назначен ли на завтра внеплановый Совет кураторов. Такое уже бывало – тайно от Великого Инквизитора рассылались приглашения, и, представ в один прекрасный день перед собранием бескомпромиссных коллег, глава Инквизиции вдруг обнаруживал, что из-под его зада чудесным образом вылетело высокое кресло…
Герцог задумчиво оглядел кабинет. Прошелся взглядом по трем дознавательным символам; вздохнул. Закашлялся – вероятно, от табачного дыма; Клавдий со вздохом включил кондиционер.
Кто там – его наиболее вероятный преемник? Куратор Ридны, который и так пропустил пять лет – из-за этого выскочки Старжа…
