К тому времени, когда самолет Ло Цзи достиг побережья, У Юэ и Чжан Бэйхай, десятью тысячами метров ниже, снова рассматривали незаконченный «Тан». Ло Цзи уже не суждено оказаться ближе к этим двум офицерам, чем сейчас.
Как и во время их предыдущего посещения, гигантский корпус «Тана» был скрыт вечерней полутьмой. Каскады искр на обшивке не были столь многочисленны, и освещающие корабль прожекторы горели не так ярко. И на этот раз У Юэ и Чжан Бэйхай уже не служили во флоте.
— Я слышал, что Главный отдел вооружений решил остановить проект «Тан», — произнес Чжан Бэйхай.
— Какое это имеет отношение к нам? — холодно ответил У Юэ. Его глаза метались между «Таном» и последней полоской заходящего солнца.
— У тебя плохое настроение с тех самых пор, как ты перешел в космические силы.
— Ты знаешь, почему. Ты всегда мог читать мои мысли, порой даже лучше, чем я сам; а потом ты растолковываешь мне, о чем именно я думаю.
Чжан Бэйхай повернулся к У Юэ.
— Ты подавлен тем, что присоединился к войне, которая, вне всяких сомнений, уже проиграна. Ты завидуешь тому последнему поколению, которое будет достаточно молодым, чтобы воевать и быть похороненным в космосе, вместе со всем флотом. Тебе трудно смириться с тем, что вся твоя жизнь будет потрачена на безнадежное предприятие.
— Есть что посоветовать?
— Нет. Технофетишизм и технологический триумфализм глубоко укоренились у тебя в уме. Я уже давно понял, что не смогу тебя переделать. Я могу только уменьшить вред от такого образа мышления. Кроме того, я считаю, что человечество способно выиграть эту войну.
У Юэ забыл о своей маске холодности и посмотрел Чжан Бэйхаю в глаза.
— Бэйхай, ты всегда был прагматиком. Ты выступал против строительства «Тана» и неоднократно, под протокол, высказывал сомнения в необходимости океанского флота. Ты тогда утверждал, что он несовместим с преимуществами нашего положения. Ты полагаешь, что нашему флоту следует оставаться у берега, под защитой береговой артиллерии. Эту идею «панциря черепахи» высмеивала вся молодежь, но ты не сдавался. Так откуда же у тебя теперь такая уверенность в победе в космосе? Ты и впрямь веришь, что деревянные лодки могут потопить авианосец?
— После провозглашения независимости созданный на пустом месте флот воспользовался деревянными лодками, чтобы потопить эсминцы националистов. А ранее бывали случаи, когда наша армия посылала кавалерию против танков.
— Но ты же не можешь всерьез полагать, что подобные чудеса можно считать обычной военной теорией?
— На этом поле боя земной цивилизации не потребуется следовать обычной военной теории, — Чжан Бэйхай поднял палец. — Достаточно одного-единственного исключения.
У Юэ ответил ему насмешливой улыбкой.
— Хотелось бы знать, как ты устроишь это исключение.
— Я ничего не знаю о войне в космосе, конечно. Но если уж речь зашла об атаке деревянных лодок против авианосца: я полагаю, что достаточно смелости в действиях и уверенности в победе. В лодке может поместиться небольшая группа боевых пловцов. Они будут ждать на курсе авианосца. Когда авианосец приблизится, пловцы спустятся в воду, а лодка отойдет в сторону. Когда авианосец окажется совсем рядом, они прикрепят к корпусу мину и потопят корабль… Конечно это будет очень трудно, но не невозможно.
У Юэ кивнул:
— Неплохо. Такие попытки известны. Во время Второй мировой войны британцы предложили этот метод как один из вариантов уничтожения «Тирпица»; но в их плане фигурировала небольшая подводная лодка. В 1980-х в войне за Мальвинские острова аргентинский спецназ доставил итальянские магнитные мины в Испанию и попытался взорвать британский корабль, стоящий в гавани Гибралтара. Ты и сам знаешь, что произошло дальше[12].
— Но у нас не просто маленькая деревянная лодка. Можно изготовить ядерное устройство на одну или две тысячи тонн в тротиловом эквиваленте; оно будет достаточно портативным, чтобы один или два пловца могли с ним работать под водой. Подведи такую мину под авианосец, и он не просто утонет — его разнесет в пыль!
— Порой у тебя проклевывается отличное воображение, — с улыбкой сказал У Юэ.
— Я убежден в нашей победе. — Чжан Бэйхай посмотрел на «Тан». Далекие фонтаны искр электросварки отражались в его зрачках двумя маленькими огоньками.
У Юэ тоже посмотрел на «Тан», и у него в уме возникла новая картина. Корабль теперь представлялся не старинной разрушенной крепостью, а доисторическим утесом с множеством вырытых в нем глубоких пещер. Разрозненные искры сварки были мерцающими огнями костров, горящих в этих пещерах.
* * *
После взлета и во время обеда Ло Цзи воздерживался от вопросов о том, куда они летят и что, собственно, происходит. Он заключил, что если бы Ши Цян хотел что-то ему сказать, то уже бы сказал. Один раз он расстегнул ремень безопасности и встал, чтобы выглянуть в иллюминатор, хоть и был уверен, что в темноте ничего не увидит. Однако Ши Цян пошел вслед за ним и закрыл шторку, пояснив, что смотреть там не на что.
— Почему бы нам еще немного не поболтать перед сном? Что ты на это скажешь? — предложил Ши Цян, выбивая из пачки сигарету. Вспомнив, что они в самолете, он тут же затолкал сигарету обратно.
— Перед сном? Сколько же нам лететь?
— Да какая разница? Кровати здесь есть, почему бы в них не завалиться?
— Насколько я понимаю, вы отвечаете только за доставку меня в точку назначения?
— А тебе-то на что жаловаться? Это ведь мне придется возвращаться! — осклабился Ши Цян. Черный юмор, по-видимому, доставлял ему удовольствие. Но затем он перешел на серьезный тон:
— Я знаю о твоем путешествии не больше, чем ты сам. Кроме того, мне еще рано что-либо тебе объяснять. Не волнуйся. В точке передачи тебе скажут все, что надо.
— Я уже несколько часов теряюсь в догадках, и у меня есть только одна теория.
— Ну расскажи — сравним мою теорию и твою.
— Та женщина была самым обычным человеком; из этого следует, что кто-то из ее родственников или знакомых занимал высокое положение. — Ло Цзи ничего не знал о ее семье, как и о семьях других своих любовниц. Это его не интересовало; даже если ему говорили, он тут же забывал.
— Кто? А, та твоя подружка? Забудь о ней; впрочем, она и так тебя не интересует. Или, если хочешь, сопоставь ее имя и лицо с какими-нибудь знаменитостями.
Ло Цзи перебрал несколько комбинаций, но совпадений не обнаружил.
— Ло, кореш, ты умеешь обманывать? — спросил Ши Цян. Ло Цзи заметил одну особенность его речи. Когда он шутил, то называл Ло «мой мальчик», но когда говорил более серьезно — переходил на «парня» или «кореша».
