Перед глазами возник компьютер. С экрана хитро лыбился щербатым ртом косматый старик. Вдруг он высунул ручищу, ухватил Илью и потащил внутрь монитора. Илья отбивался, но противник держал его мертвой хваткой, не давая вырваться. И тут Илья заметил, что перед ним не старик, а незнакомый дюжий молодец в косоворотке. Громила до боли стиснул плечо Ильи и скомандовал: «Вместо меня в дружину князя войником пойдешь».
– Нет, нет, – метался Илья и просыпался, чтобы попасть в другой кошмар, где он лежал на подстилке из соломы, а сидящий подле него старик то давал ему питье, то менял мокрую тряпицу на лбу.
Наконец все исчезло, и наступил мрак.
Илья проснулся, но по обыкновению не сразу открыл глаза. Блаженно растянувшись, он лежал и думал о том, что сегодня суббота и торопиться некуда. К тому же родители уехали, и он на все выходные остался дома за хозяина. И тут он услышал чьи-то осторожные шаги. Ноздри уловили сладковатый запах трав. Илью прошиб холодный пот. Он поспешно разлепил веки.
Перед ним стоял старик из его сновидений. Кошмар продолжался.
«Нет! Я больше не сплю! Я проснулся!» – хотелось крикнуть Илье, чтобы разогнать преследовавшее его видение, но язык словно одеревенел, точь-в-точь как в тяжелом сне, когда хочется закричать, да нет голоса, хочется убежать, да ноги не держат.
– Проснулся? – точно в насмешку, сказал старик. Щербатая ухмылка и лукаво сощуренные глаза, поблескивающие из-под насупленных бровей, делали его похожим на сатира.
Илья шевельнулся, потревожив раненое плечо, и в этот миг до конца осознал, что все происходящее не сон, а страшная, неотвратимая явь. Сколько раз, читая фантастику, он мечтал пережить приключения, выпавшие на долю героев. В жизни все выглядело совсем не так красиво, как в книгах и в кино: окровавленные тряпки, стягивающие плечо, ноющая боль, убогая изба и никакой надежды на возвращение к прежней жизни.
– Ну теперича не тужи. На поправку пойдешь. Стало быть, все будет хорошо, – сказал старик, помогая Илье сесть.
От этого оптимистического заявления Илье захотелось плакать. О чем хорошем может идти речь, когда он потерял все: родителей, дом, друзей.
Внезапно он вспомнил о Сереге. Он был последним, кого Илья видел в прежней жизни. Если в случившемся виноват компьютер, то почему они не оказались здесь вместе?
– Как я сюда попал? – спросил Илья. Голос его еще не совсем окреп, но звучал значительно увереннее, чем вчера.
– Тебя пострелята из Кривичей нашли. Пошли в лес корову искати, а нашли кречета, – ухмыльнулся дед.
– Кречета? – насторожившись, переспросил Илья.
Именно так назвался его собеседник по Интернету. Что это – случайное совпадение? Или незнакомый мужик по имени Илия Кречет в самом деле умудрился из далекой древности попасть в компьютерную сеть?
– Сполошился? Думаешь, ежели я твое имя знаю, то порчу наведу? Не боись. Не для того я тебя наземь с того света вернул.
«Убиен был в году 1240, месяце червене», – услужливо подсказала Илье память. Круг замкнулся. Все сходилось. Илия Кречет умер, чтобы через много столетий воскреснуть за счет своего тезки.
Теперь Илья Кречетов, ученик московской школы, был обречен жить в чужом теле в лохматые времена и умереть задолго до того, как его прабабушкам и прадедушкам предстоит родиться на свет. Мама больше никогда не будет суетиться вокруг него на кухне, и отец не станет распекать за слабоволие. На собственной шкуре Илья осознал горькую истину: что имеем, не храним, потерявши – плачем.
Прежняя жизнь вдруг представилась Илье совсем в ином свете. Издалека все проблемы и неприятности казались ничтожнее севшей батарейки. Подумаешь, бедствие – выгнали из престижного лицея! Отец прав, можно учиться и в другом месте. А что до конфликта с новыми одноклассниками, то даже если бы пришлось подраться, ведь не убили бы они его. Фингал под глазом все же лучше, чем стрела в спину. Если бы мама знала, что ее любимый сын лежит раненый на грубой подстилке из соломы и вокруг нет никого, с кем он мог бы поделиться своим горем. Но она об этом никогда не узнает. Все осталось в прошлом, вернее – в далеком будущем, которого не будет. Мысль обдала Илью ледяным холодом.
Ненависть к древнему тезке сдавила Илье грудь. Уж если тому приспичило послать кого-то вместо себя в ополчение князя, то взял бы кого-нибудь из взрослых, себе ровню. Это натолкнуло Илью на занятную мысль: если он вселился в тело Илии Кречета, то должен стать взрослым мужчиной.
Он с опаской бросил взгляд на свое тело, укрытое рогожей, и не смог сдержать вздоха облегчения. Он по-прежнему оставался подростком. В беспросветной мгле едва заметной лучиной затеплилась надежда. Впервые в жизни он искренне радовался своей щуплой комплекции. Илья выпростал из-под рогожи руку и едва не вскрикнул. Короткие пальцы с обгрызенными ногтями принадлежали не ему, а какому-то незнакомому мальчишке. Значит, Илия Кречет – не взрослый мужчина? И такой сопляк не побоялся в одиночку идти через лес, чтобы предупредить о нашествии врагов?
Открытие ударило по самолюбию Ильи. Сравнение между ним и Илией Кречетом было явно не в его пользу. Он почувствовал укол ревности и зависти. Обида и злость на неведомого тезку охватили его с новой силой. Взрослый или маленький, он не имел права подставлять ни в чем не повинных людей.
– Значит, рана была смертельная? – произнес Илья.
– Рана-то? Ни. Стрела наконечником царапнула, навскось прошла, только чуток плечо порвала, – буднично рассказал старик.
От этих подробностей на Илью снова накатила дурнота, а старик, не заметив этого, продолжал:
– Кабы не яд, так мази целебной наложить – и делов-то куча. Стрела та отравленная оказалася. Ей-ей, думал, ты помер. Покудова тебя доволокли, ты уж и не дышал. В Кривичах собиралися по тебе тризну справить. Да, слава Стрибогу, я тебя вырвал из самых лап костлявой.
– Кто это? – спросил Илья.
– Ну ты и спросил! Тьфу, тьфу, – суеверно поплевал старик.
– Кто вы? – поинтересовался Илья.
– Меня по-разному величают. Кто Строжичем, а кто колдуном с Белозера. Может, слыхал? – старик пытливо уставился на гостя и, не дождавшись ответа, немного разочарованно произнес: – Вижу, не слыхал. Ну так земля велика. Не до всякой кулижки кукушка докукуется.
Илья слушал его, а у самого неотвязно вертелась мысль: если он сумел оказаться в тринадцатом веке, то наверняка существует способ вернуться назад, вернее – вперед, в двадцать первый. Его тезка говорил что-то о переселении душ. Тогда они с Серегой восприняли это как шутку. Вот и дошутились. А Серега – хорош гусь, сам подначивал, хотел посмотреть, что из этого выйдет, а расхлебывать приходится ему.
