Мезенцев аккуратным движением взял в руки детонатор, стараясь ненароком не закоротить цепь. Пол дела было сделано, но оставалась еще смертница и самодельная бомба на ее поясе. В воспоминаниях террористки Григорий увидел, некоторые ее особенности. Взрывными устройствами, тем более террористов, он никогда не интересовался, поэтому обилие металлических шариков, гвоздей и прочих поражающих элементов Мезенцева очень даже смутило. На секунду он представил себе последствия взрыва и похолодел. Крупный пересадочный узел рисковал стать братской могилой для многих десятков ни в чем не повинных людей.
Посчитав, что террористка сама по себе не представляет серьезной опасности (обыкновенная малолетка, которой недавно стукнуло всего семнадцать), Григорий решил заняться бомбой.
— Сними с себя взрывное устройство и аккуратно, медленно положи на пол, — последовал приказ Мезенцева.
Если б молодой человек понимал хоть что-то в минно-взрывном деле, он никогда бы не отдал такой опрометчивый приказ, но на его счастье террористы, похоже, не рассматривали варианты задержания смертницы или ее добровольной сдачи властям, а, посему, не стали вводить в адскую машинку механизмы неизвлекаемости.
Уже более послушно, хотя по-прежнему пользуясь рваными, конвульсивными движениями, шахидка расстегнула пояс со взрывчаткой и опустила его на холодный гранит. С отвращением посмотрев на опасный предмет, Григорий схватился обеими руками за обкладки детонатора и рванул их в разные стороны. Детонатор разлетелся, отодвигая, тем самым, угрозу взрыва еще дальше.
Теперь предстояло что-то сделать с шахидкой. И вот здесь Мезенцев, которого уже хорошенько шатало, крепко задумался. Он никак не мог решиться на какие-то конкретные действия. Вырубать террористку физически ему отчего-то мешал глупый кодекс чести, Молодой человек ненавидел, когда кто-то где-то бил женщин, даже если они того заслуживали. Не мог он ударить безоружную террористку, не мог причинить ей вред, даже несмотря на то, что она пыталась взорвать уйму народа. Да и не она вовсе пыталась это сделать, а те, кто стоял за ее спиной, те, кто готовил ее к последнему дню своей жизни. Сейчас Мезенцев это хорошо видел, листая ее воспоминания. Да, были среди смертниц те, кто добровольно шел мстить за погибших братьев, мужей или отцов, встававших на скользкий путь бандитизма, но сейчас перед молодым человеком стояла, по сути, несчастная жертва тех же самых террористов, сделавших из живого человека живую, запрограммированную бомбу.
С другой стороны, физическое воздействие было очень надежным. Полиции отчего-то поблизости до сих пор не наблюдалось. Даже патрули, составленные и солдат срочной службы внутренних войск, и те отсутствовали, а дожидаться приезда компетентных органов Мезенцев желал в гордом одиночестве с полностью обезвреженной террористкой на руках. Григорий уже понял, что смыться по-тихому, как это было в случае с маньяком, не удастся. Там был пустырь, территория, куда практически никто никогда не захаживал. В метро на каждом шагу понатыканы видеокамеры. Мезенцева в любом случае бы вычислили, а в нашем государстве существовал риск из героя превратиться в первого подозреваемого, поэтому скрываться от следствия было себе дороже, тем более по делу, связанному с терроризмом.
Придя к выводу, что остается лишь один выход из ситуации, молодой человек вновь использовал свои способности. Находясь на грани физического и психического истощения, у него все же хватило сил послать в сторону террористки последний рапорт.
— Спать, — приказным тоном прохрипел Мезенцев.
Глубоко выдохнув, он наконец-то позволил себе немного расслабиться, видя, как шахидка неуверенно, но все же оседает на гранитный пол.
И здесь что-то мазнуло по спине Григория. Сам того не ведая, молодой человек не обернулся посмотреть, чей же взгляд скользнул по его фигуре, причем взгляд очень не добрый, а посмотрел в сторону лежащей рядом с ним самодельной бомбы.
Сердце, подобно спортивному автомобилю, рвануло с места на форсаже. Моментально стало настолько темно в глаза, что Григорий на пару секунд потерял способность видеть окружающий мир. Он понятия не имел, как в первый раз не смог заметить этой очевидной детали, но сейчас этот промах мог стоить ему жизнь. Слава
Богу, только ему одному — людей поблизости не наблюдалось. Отсутствие опыта в минно-взрывном деле сказалось в самый неподходящий момент. Григорий при первом беглом осмотре проворонил еще один детонатор, закрепленный на самой взрывчатке. Только детонатор этот не имел проводов, и, судя по всему, активировался дистанционно.
— Телефон… Контролер, — прошептал Мезенцев, понимая, что сейчас произойдет.
Непонятно, чьи же мысли пришли ему в голову, и были ли это вообще мысли. Он вдруг в одно мгновение осознал всю схему заготовленной на сегодня трагедии. Бомбу в людном месте, а крупный пересадочный узел для подобного подходил как нельзя лучше, должна была активировать шахидка, однако на случай, если ей этого по каким-то причинам не удастся сделать, на самой станции бомбу должен был взрывать контролер. И он уже не был запрограммированным на убийство мирных жителей зомби, он был самым настоящим бандитом, варваром двадцать первого века. Он был террористом.
Времени оглянуться и установить паранормальный контакт с боевиком не оставалось. Да и сил на это, откровенно говоря, у Мезенцева уже не было. Да, будь он в форме, не выжит, как лимон, он смог бы обезвредить боевика. Сейчас Григорий представлял границы собственных сил и возможностей куда четче. Именно поэтому он не стал тратить оставшиеся в его распоряжении мгновения и крохи сил (не психических, а физических) на обезвреживание террориста, а вложил все, что у него оставалось в единственно правильное с его точки зрения действие. Прыгнув вперед, одновременно группируясь для кувырка, Григорий подхватил готовое уже взорваться взрывное устройство и бросил его в проем между поездом и краем платформы. Непонятно почему, но состав до сих пор не трогался с места, видимо машинист, как и пассажиры, поспешил покинуть тесные помещения вагона.
Мезенцев успел совершить лишь пару прыжков в сторону от рокового состава метро, когда за его спиной рвануло. Даже несмотря на то, что бомба, фактически, была изолирована от окружающего пространства бетоном платформы и металлом поезда, в вагоне разом вынесло все стекла, а с двух ближайших к эпицентру взрыва колонн в некоторых местах сорвало облицовку. Страшно было себе даже представить, что же могло произойти, сработай взрывчатка так, как планировалось.
Но выбитые стекла и отлетевшая в паре мест гранитная облицовка, фактически, явились единственными видимыми последствиями взрыва. Мезенцев, лежа на холодном полу, обернулся в сторону поезда. Его даже не контузило. Он с глупой ухмылкой на лице повращал головой вправо-влево, кое-где замечая людей, не успевших еще отойти от шока. Только теперь он смог, наконец, рассмотреть, что же происходило в округе, пока он обезвреживал смертницу. Оказывается, народ на станции все же присутствовал, просто прятался по углам. Кто-то залег в проходах между сиденьями и сейчас с опаской поднимался, чтобы посмотреть, что же произошло. Кто-то спрятался за колоннами, некоторые сумели убежать на лестницы перехода. Были и те (судя по всему, с других станций), кто ничего не поняли, и сейчас с любопытством в глазах взирали на лежащего парня, валявшуюся рядом женщину, одетую непонятно во что, и странный вагон с побитыми стеклами.
