Он потрогал затылок рукой и нащупал огромную шишку. И все-таки жив, подумал он. Опять жив. И, кажется, остался на том же месте. Да, вот трубы, вот плита, а вот и проволочный жгут, вдоль которого нужно ползти. Только звезды... Откуда они взялись? Он зашевелился, окончательно выбрался из-под плиты и, застонав от боли в затылке, сел. Можно считать, что все в порядке, руки и ноги слушаются, крови вроде бы нет, а на остальное наплевать... Он поднял голову. Звезды сияли в темноте, ничего не освещая, ко всему равнодушные и неподвижные, наверное, совсем так же они висели над землей и до войны, и войны никакой не заметили, и не знали, что теперь с земли их можно лишь изредка увидеть в разрывах багрово-серых туч.
Значит, уже ночь, подумал Улисс. А звезды видны через какую-то дыру. Интересно, можно ли до нее добраться? Это очень бы пригодилось. На обратном пути.
Он зажег свечу и, осмотревшись, обнаружил вдруг, что все вокруг изменилось и прохода, которым он добрался сюда, больше не было. Зато баррикада из переплетающихся труб впереди стала гораздо реже, прозрачней, в ней появились большие темные проемы.
Похоже, все, что могло обрушиться здесь на пол, обрушилось от последнего страшного удара, и подпирало кучу теперь только то, что держалось по-настоящему крепко.
Повезло, подумал Улисс. Легко отделался. Сколько железа упало вокруг! Этого хватило бы, чтобы раздавить сотню человек. В крупу, в пыль... Отчего же случился обвал? Он попытался вспомнить, но в памяти всплывал только далекий голос. Нет, это был сон, или просто показалось, или... Нет, никак не вспомнить...
Он нырнул в один из проемов и сейчас же обнаружил длинный низкий проход под опустившимся почти до пола, но все же целым потолком монтажного лаза. Скоро он уже шел по коридору, отсчитывая попадавшиеся изредка двери и люки. Три, четыре, пять... Следующая! Да, вот она, широкая двустворчатая железная дверь, ведущая в помещение с распределительным пультом. Так говорил Полифем. Улисс не знал, что это за пульт такой, да ему н не было до него дела, он должен только поддеть одну крышку и добраться до толстых черных проводов. Но для этого нужно сначала попасть в комнату... Он взялся за ручку двери и потянул. Закрыто. Все правильно, чтобы ее открыть, нужно перепилить вот эту скобу или отвинтить вон те три' болта наверху. Но инструменты остались в рюкзаке, до них теперь не добраться. Есть только топор. Маленький, удобный топорик из прочной стали. Ничего, какнибудь... Он просунул лезвие топора под скобу, слегка ее отогнул, потом ударил сверху, снова отогнул, снова ударил... Скоба изгибалась все легче, вот появилась на ее поверхности трещина, и наконец, жалобно звякнув, железная полоска переломилась. Створки двери распахнулись, и в глаза Улиссу ударил яркий солнечный свет...
В первый момент он увидел только зеленую траву под ногами, затем разглядел поднимающуюся сбоку стену дома с двумя большими чистыми окнами и, наконец, на лужайке перед домом заметил девушку, сидевшую в легком деревянном кресле у столика. На коленях у нее лежала раскрытая книга.
- Ксана! - прошептал Улисс.
Девушка подняла голову и улыбнулась ему.
- Наконец-то! - сказала она. - Сколько можно тебя звать? Ты что, спал?
Улисс молча смотрел на нее, на траву, на деревья у ограды, на голубое небо с плывущими по нему белыми облаками и никак не мог понять, почему все это кажется ему непривычным, удивительным. Словно он ожидал увидеть что-то совсем другое, а что именно, забыл. Вот только сейчас помнил и вдруг забыл. Нехорошее что-то, мрачное, как кошмарный сон. А может, это и в самом деле был сон? Наверное... Ну, конечно - там нагромождение каких-то ужасов, даже вспоминать не хочется, а здесь все, как должно быть - вот его дом, вот лужайка перед домом, а вот его сестра Ксана.
И все же Улисс чувствовал, что сон не отступил окончательно, что он где-то рядом, и стоит только уловить какой-то особенный звук или поглядеть в нужную сторону, и он сразу вспомнится.
- Да, - проговорил Улисс, - кажется, я спал.
- Я так и подумала, - усмехнулась Ксана. - А тут Дед приходил, на речку звал. А я ему: спит, говорю. Всю ночь где-то бродил, а теперь спит.
- А он что?
- Да что он? Дожидаться тебя будет, что ли? Повернулся и ушел. Говорит, как проснется, пусть приходит на наше место. Он, говорит, знает...
Улисс кивнул. Это уж точно, Дед любит у реки посидеть. Да и кто не любит? Воздух свежий, вода журчит, солнышко пригревает.,.
- А ты что же с ним не пошла? - спросил Улисс у Ксаны.
- Да неохота мне с ним без дела сидеть, - сказала она, - опять он начнет свою жизнь рассказывать. А в воду лезть страшно...
Что-то вдруг словно кольнуло Улисса в сердце.
- Почему страшно? - осторожно спросил он.
- Так она холодная с утра, вода-то!
Улисс опять покивал. Нет, не то... А казалось, вотгот что-то вспомнится...
Он подошел к сестре и заглянул в ее книгу. На яркой цветной картинке голубое небо, зеленая лужайка перед домом и девушка в белом платье, склонившаяся над книгой. Ну совсем как здесь! Однако эту картинку Улисс уже где-то видел, только вот где? Он попытался вспомнить, но не смог, в памяти всплыл только запах пыли и хруст битого стекла под ногами. Где же это было? Нет, никак не ухватить...
Он оторвал взгляд от книги и вдруг заметил прислоненное к столу толстое суковатое полено.
- А это еще что такое?
Ксана повернула голову,
- Как что? - сказала она, удивленно поглядев на Улисса. - Это же Шибнева дубина!
- Что?! - Улисс почувствовал, что покрывается ледяным потом. Знакомо закружилась голова. Откуда-то донесся гулкий тяжелый удар. Шибнева дубина. Город. Свирепень. Полифем. Шахта. Это не сон! Это здесь, рядом. Это сзади! Вот куда нужно посмотреть - назад!
И сейчас же за спиной послышался негромкий скрип. Улисс стремительно обернулся. В рубиновом свете аварийных огней он увидел наклонившееся над ним невообразимо толстое, покрытое буграми и выростами змеиное тело, переходящее в огромную круглую голову с ячеистыми глазами и широкой пастью. По сторонам головы, словно небольшие кожистые крылья, дрожали полупрозрачные перепонки. Усеянная острыми зубами пасть медленно приближалась, и не было сил ни бежать от нее, ни защищаться.
Но Улисс не испытывал страха перед неведомой тварью, его гораздо больше угнетало другое. Он вдруг понял, что ни лужайки перед домом, ни Ксаны в белом платье не было на самом деле - все это привиделось ему. Толстая безмозглая змея обманула его, усыпила, заставила поверить несбыточной мечте, и все это только для того, чтобы без помехи подкрасться к нему и насытить свое брюхо!
Улисс поглядел на зажатый в руке топор и вдруг бросился навстречу раскрытой пасти, поднырнул под тяжелую нижнюю челюсть и ударил в то место, откуда росла перенонка. Вот тебе! За Ксапу и за меня! Резкий толчок отбросил его в сторону, но и змея испуганно отпрянула и отступила в коридор. Перепончатые крылья у нее за головой сложились, и сейчас же Улисс почувствовал, как ушла из мозга боль, не дававшая нормально думать, или, может быть, шум, заглушавший мысли.
