— Вот они, красавицы. Ну, как тебе? — хмыкнул Тутмос.
Поль подался вперед, ожидая, что почувствует знакомый холодок меж лопатками. Но ничего подобного не ощутил.
— Они же не настоящие! — сказал, отступая.
— Конечно! Муляжи. — Тутмос и не думал отпираться. — Стал бы я подлинные игрушки хранить здесь без охраны?
— Но я же просил тебя достать нужные детали.
— Думаешь, это так просто? Подкупить охрану, все переправить в тайник. Легко сказать — переправить! В каждом стабилизаторе — пятьсот килограммов. Мой человек едва заикнулся, как его тут же замели — насилу мне удалось его выцарапать из рук стражей.
— На что тогда ушли мои деньги? То золото, что я тебе дал на той стороне? На этот пластик и картон?
— На особняк. Думаешь, откуда он взялся? Подарил глава Мирового правительства? Или стражи врат? Ну и на организацию марша ушло немало. То есть очень-очень много, — уточнил команданте.
— Тутмос... — В голосе Ланьера послышались очень низкие ноты. Что-то похожее на рык.
— Ты еще не понял? Марш — это то, что нам надо. Это путь к решению нашей проблемы. Мы погрузим на платформу муляжи и повезем.
— И что дальше?
— Увидишь.
ИНТЕРМЕДИЯ
КОМАНДАНТЕ ТУТМОС
ОХОТА НА МЕДВЕДЯ
1
Команданте то ли слышал от кого-то, то ли читал (теперь уже не вспомнить, где), что Лев Троцкий был человеком необыкновенной смелости, на медведя ходил с одним наганом. Когда медведь вставал на задние лапы, председатель Реввоенсовета стрелял ему в сердце и валил зверя.
Тутмос хотел проделать то же самое.
То есть поохотиться на завратного медведя с одним «магнумом». Казалось, самым трудным будет найти медведя — чтобы попался взрослый самец, и на открытом пространстве. Но Тутмосу повезло: медведь встретился, и довольно быстро. На большой поляне. Зверь выбрался из малинника и не спеша пересекал поляну. Из травы виднелись только спина и огромная голова. Но мишка почему-то не торопился вставать на задние лапы. Заметив человека, он помчался на Тутмоса, набирая скорость (этакий мясной локомотив под тысячу килограммов, и пасть с огромными зубами).
«Стоять!» — отдал Тутмос себе приказ. Но тело не пожелало слушаться. Само по себе, уже не повинуясь комку серого вещества в черепной коробке, повернулось и понеслось. Тутмос мчался, летел. Медведь настигал. Ближайшее дерево было слишком далеко.
Команданте оглянулся. Медведь был всего в нескольких шагах. Тутмоса обдало его смрадным дыханием. И тут грянул выстрел. Тутмос пробежал еще шагов пять, прижался спиной к огромной березе и только тогда развернулся. Пуля угодила огромному зверю под левую лопатку. Зверь грохнулся с разгона о землю, но тут же попытался подняться. Теперь команданте увидел охотника, он был от медведя шагах в двадцати, перезарядил двустволку без суеты, но очень быстро, и выстрелил еще раз — в ляжку, чтобы зверь уже наверняка не смог встать. Потом еще раз перезарядил ружье. И только тогда осмелился подойти к зверю и выстрелил уже не из ружья, а из «беретты» медведю за ухо почти в упор.
Команданте продолжал стоять, прижавшись к березе. Никак не мог отлепиться от дерева. Просто не мог, и все. Прирос. Охотник обошел убитого медведя, покачал головой и направился к команданте. На вид спасителю было лет тридцать, вид он имел воистину дикарский: длинные волосы, усы и короткая бородка, загорелое лицо. Недорогой, но добротный камуфляж — зеленый с коричневым — хамелеонил, но немного. Парень был экипирован для прогулки в здешнем лесу: кожаный пояс, пистолет и солидный охотничий нож, патронташ. За плечами — легкий рюкзачок. Охотничье ружье, явно дорогое. Картинка из портала «Дикарь», да и только.
— Даже пуля в сердце здешнего медведя не остановит, — пояснил охотник, подойдя. — Нужно стрелять так, чтобы зверя завалить. Крупный медведь на той стороне около шестисот килограммов. А этот — куда больше. У меня двенадцатый калибр.
— Двенадцатый? — переспросил команданте. — Но двенадцатый — это вот такая пулька. На уток охотиться... — Команданте изобразил пальцами что-то крошечное. И презрительно сморщился.
— Охотничий калибр, — пояснил его спаситель. — Число обозначает, сколько круглых пуль можно отлить из одного фунта свинца. Поэтому двенадцатый калибр больше шестнадцатого. И я заряжаю ружье не дробью, а пулевым патроном. Пуля Бренеке. Если ты попадешь в утку такой пулькой, то вряд ли от нее потом что-то останется.
— А, ну да, ну да, теперь вспомнил, конечно, фунт свинца делить на двенадцать, — пробормотал команданте. Во рту пересохло, язык походил на наждак. — Чертов медведь! Ну и смердит от него.
Охотник протянул Тутмосу флягу. Команданте хлебнул. Оказалось — коньяк.
— Один заряд непременно должен быть в стволе — на всякий случай. Я видел однажды, что осталось от парня, который выстрелил два раза подряд, не перезаряжая. Вторая пуля скользнула по черепу. — Охотник похлопал команданте по плечу. — Обычно, если мне нужна целая шкура, я беру карабин с оптикой, чтоб попасть зверю в глаз. Но тебе повезло — сегодня у меня была двустволка.
— Не ожидал, что этот зверь так быстро бегает, — признался Тутмос.
— Думал, он будет ждать, когда ты к нему подойдешь и выстрелишь? Да еще лапы вверх поднимет? — спросил охотник. — Почему-то все именно так представляют охоту.
Они расхохотались. Команданте никак не мог успокоиться.
— Бешеный адреналин, правда? — спросил сквозь смех.
— Бодрит, — согласился охотник. — Он кинулся на тебя, когда ты взвел курок. Слух у зверя отличный, он отличает незнакомые звуки от шелеста шагов или треска сучьев. Он ничего не боится. Вот и захотел с тобой познакомиться.
— Рауль, — назвался команданте своим настоящим именем. Так его никто уже не звал лет двадцать. Даже жены и дети именовали его «Тутмос» и «команданте».
— Герцог Поль, — представился его спаситель. — Мой замок на перевале. Заглянешь в гости?
— А медведь? — Тутмос глянул на огромную тушу. — Неужели бросим?
— Ни в коем случае. Сейчас подойдут мои люди. Все заберем — и шкуру, и тушу. Бывает, стрелки балуются: завалят медведя, желчь вырежут, шкуру заберут, а тушу бросят гнить. Один такой генерал летал на вертушке, стрелял медведей. Двенадцать штук завалил, пока я его не выследил. Медведицу с маленьким медвежонком и пестуном[2] убил.
— И что ты с ним сделал? — спросил зачем-то Тутмос.
— Пристрелил. Как полновластный правитель своего герцогства вершу лично суд и расправу.
— Сам пристрелил? — Спасенный сглотнул и покосился на охотничье ружье своего спасителя.
— Ну да, карабин с оптикой, выстрел в голову, прямо в лоб. Не люблю никого мучить.
