Дерк Ундис молча поклонился. Гордон взял руку Лианны, и они вышли из помещения. Шагая по коридорам и лестницам мрачного здания. Гордон не мог избавиться от неприятного чувства, что Шорр Кан играет с ним, как кошка с мышью.
После захода солнца чудовищная цитадель напоминала темницу. Редкие настенные светильники были бессильны рассеять ночь коридоров. Комнаты, отведенные пленникам, не отличались роскошью. Голые стены, грубая мебель, слепые прямоугольники окон… Дерк Ундис отвесил принужденный поклон.
— Вы найдете здесь все необходимое. Предупреждаю: выходы строго охраняются. Офицер удалился. Лианна стояла у окна, стройная, беззащитная. У Гордона перехватило дыхание.
— Если бы я, Лианна, мог спасти вас ценой Разрушителя, я бы сделал это, — тихо произнес он. Она обернулась.
— Нет! Пока Шорр Кан колеблется, есть шанс, что измена будет раскрыта.
— Боюсь, таких шансов мало, — сказал Гордон. — Бежать отсюда невозможно. Тонкие плечи Лианны поникли.
— Да, я понимаю это, — прошептала она. — Даже если мы чудом убежим, нам не найти дороги из Облака.
Облако! Здесь оно было небом, темным, беззвездным, гнетущим. Оно не давало забыть о триллионах кубических миль унылого мрака, отрезавшего от свободных просторов Галактики.
Талларна бодрствовала. По геометрически правильным магистралям проносились тяжелые грузовики. Из далеких доков доносились громовые раскаты.
Гордон прилег на диван в гостиной, не надеясь, что сможет уснуть. Однако природа взяла свое — усталое тело тотчас же погрузилось в тяжелый, похожий на наркотический, сон.
Разбудил его мертвенный, серый рассвет. Лианна сидела на краю дивана. Она слегка покраснела.
— Я думала, вы уже не спите, Зарт. Завтрак готов. Она не так плоха, эта питательная жидкость. Хотя, конечно, может и надоесть.
— Не думаю, чтобы мы пробыли здесь настолько долго, — мрачно сказал Гордон. Она бросила на него быстрый взгляд.
— Вы считаете, Шорр Кан потребует от вас тайну Разрушителя сегодня же?
— Боюсь, что да, — ответил он. — Если лишь Разрушитель удерживает его от нападения, то он захочет узнать о нем все как можно скорее.
На протяжении всего долгого дня, пока тусклое солнце с унылой медлительностью ползло по низкому небу, они ожидали вызова к Шорр Кану. Но лишь под вечер явился Дерк Ундис в сопровождении четырех вооруженных солдат. Молодой фанатик снова неловко поклонился.
— Вождь желает видеть вас, принц Зарт. Одного, — быстро добавил он, когда Лианна шагнула.
Глаза у нее вспыхнули.
— Я пойду вместе с Зартом!
— Сожалею, но у меня приказ, — холодно возразил Дерк Ундис. — Идете, принц Зарт?
Лианна, очевидно, поняла, что возражать бессмысленно, и отступила. Гордон поколебался, потом поддался импульсу, подошел к ней, взял ее лицо в ладони и поцеловал.
— Не тревожьтесь, Лианна.
На душе у него было скверно, когда он шагал за Дерк Ундисом мрачными коридорами цитадели. Он был уверен, что видел Лианну в последний раз. Может, так даже лучше, подумал он. Забыть ее в смерти, чем вечно носить в себе память о безвозвратно утерянной любви!
Помещение, куда они наконец прибыли, не походило на вчерашний кабинет. Это была лаборатория. Над металлическим столом нависал массивный конус, соединенный кабелями с каким-то сложным аппаратом, в недрах которого нервно ковырялись два худощавых облачника.
Шорр Кан отпустил конвой и подошел к Гордону:
— Отдохнули? Вот и чудесно. Что вы решили? Гордон пожал плечами.
— Я уже говорил. Я не могу выдать тайну Разрушителя.
Выразительное лицо Шорр Кана слегка изменилось.
— Что ж, понимаю, — помолчав, произнес он. — Традиции, привычки, стереотипы… Разум бессилен порой против этого? — Его глаза сузились. — Теперь слушайте, Зарт. Вчера я упомянул о неприятной альтернативе, которая возникнет в случае вашего отказа. Я не хотел вдаваться в подробности, ибо надеялся на добровольное согласие. Но теперь вы меня вынуждаете… Так вот: хотите вы или нет, но я получу всю необходимую информацию.
— Пытка, значит? — фыркнул Гордон. Шорр Кан поморщился.
— Зачем же так грубо, Зарт? Я против пыток. Этот старинный способ не только не эстетичен, но и весьма ненадежен. — Он указал на старшего из ученых, несколько лет назад создал аппарат, который я был вынужден применить несколько раз. Это мыслескоп, который вы видите. Он считывает информацию с мозга: прощупывает нейроны, строит схемы синаптических соединений и преобразует эту физическую картину в знания, которыми обладает объект исследования. С его помощью еще до рассвета тайна Разрушителя будет моей.
— Опять блеф, — сказал Гордон. Шорр Кон покачал головой.
— Нет. Будьте уверены — мыслескоп высосет из ваших извилин все содержимое. Есть, правда, один нюанс — зондирующие лучи за несколько часов разрывают в мозгу все синоптические связи. К концу сеанса человек становится полным кретином.
Гордон похолодел. Он уже не сомневался, что Шорр Кан говорит правду. Невероятно — но вполне возможно для науки будущего! Инструмент, который читает мысли и, читая, разрушает 'мозг!.
— Мне очень не хочется его применять! — продолжал Шорр Кан. — Вы нужны мне, как будущий император. Но у меня нет выбора. Джон Гордон нервно засмеялся.
— Вы все правильно рассчитали, но вам опять помешала случайность.
— Что вы хотите сказать? — спросил вождь Лиги со зловещей мягкостью.
— Я не могу выдать вам тайну Разрушителя, ибо не знаю ее.
Шорр Кан сделал нетерпеливый жест.
— Ну, Зарт! Вы же сын императора. Всем известно, что вы посвящены в эту тайну. Гордон кивнул.
— Да. Но я не сын императора. Я другой человек. Шорр Кан пожал плечами.
— Как знаете. Очень жаль. Начинайте!
Последние слова относились к двоим ученым. Гордон импульсивно рванулся к диктатору, но один из облачников держал наготове парализатор и коснулся затылка Гордона. Он рухнул на пол. Смутно ощущал, как его кладут на металлический стол.
— В последний раз обращаюсь к вам, Зарт! Дайте знак, и вы избегнете этой участи!
Гордон мог ответить лишь яростным взглядом. Парализатор снова коснулся затылка. Облачники возились с нависшим над ним металлическим конусом. Потом его поглотила ночь.
Он медленно приходил в себя, сознавая стучащую боль в голове. Внутри черепа словно работали все кузнецы ада. Его тошнило.
Губ коснулось холодное стекло. Кто-то сказал повелительно:
— Пейте!
Он с усилием проглотил вонючую жидкость. Стало легче, головная боль утихала. Наконец он решился открыть глаза. Он все еще лежал на столе, но металлический конус исчез.
