Я внимательно взглянул на его печальное лицо:
- Вы хотите сказать, что вам кто-то угрожает? Вы что-то обнаружили?
- А-а! - Он вяло махнул рукой. - Вполне обычная история. Собираешь материал для книги и вдруг натыкаешься на кое-какие интересные факты. Начинаешь копать глубже, а тебя - по голове! Я просто ненавижу себя за это, но ничего не могу поделать. Ровным счетом ничего. Жить слишком интересно, Лео, и жизнь, к сожалению, одна, что бы там ни говорили о загробном мире. У каждого жизнь - одна... И разве вправе я ставить под угрозу чужую жизнь? И приходится предавать самого себя... ненавидеть себя... и предавать.
- И не только себя, - жестко сказал я. Я понимал его, но оправдывать не собирался.
- Да, и не только себя. - Свен Блутсберг сгорбился на стуле. - Вот за это я себя и презираю. И ненавижу.
Я ему не завидовал. В той ситуации, в которой оказался Блутсберг, последнее слово должно остаться за его собственной совестью. Вмешиваться тут бесполезно, и бесполезно пытаться что-то вытянуть из него; либо он все расскажет сам, пусть не сейчас и не мне... либо будет молчать. Такие случаи были мне известны, и не обходилось без того, что люди просто оставляли работу в полиции.
- Выбор за вами, Свен.
Он грустно усмехнулся:
- Не тот случай. У меня просто нет выбора. Поверьте, не так уж страшно, когда угрозы касаются только тебя. Хотя, конечно, страшно, что там скрывать... Но если... - Он замолчал, внезапно начал шарить по своим многочисленным карманам, вытащил какой-то пакетик и продолжил с виноватой интонацией: - Вот, не могу спать по ночам, никакие транквилизаторы не помогают... Пожалуйста, дожился! - Он пощелкал по пакетику ногтем. - "Льды Коцита", название хоть куда... Каждый вечер пробую что-то новое - и все бесполезно... Не сплю... - Слова его звучали так, будто он пытался оправдаться. Впрочем, он именно пытался оправдаться.
Он опять замолчал, спрятал свой пакетик и в комнате повисла неловкая тишина.
- Что ж, желаю вам спокойно заснуть сегодня, господин Блутсберг, отчужденно сказал я, вставая из-за стола. - Благодарю за ужин.
Да, я понимал его, и все-таки... Я был уверен, что не колебался бы в подобной ситуации. Хотя, как знать...
Блутсберг тоже поднялся и понимающе кивнул:
- Можете отстранить меня от работы, господин Грег. Но... - Он запнулся.
- Нет, отстранять я вас не буду. - Я посмотрел в его тоскливые глаза и что-то во мне на мгновение дрогнуло. - Рапорт подадите сами. В случае необходимости. - Последнюю фразу я произнес с нажимом.
- Но вы хоть понимаете меня, Лео? - тихо спросил он.
Он стоял передо мной, добродушный здоровяк в расцвете сил, умелый аналитик и, наверное, талантливый писатель, высокооплачиваемый агент Унипола в сорок первом округе планеты Журавлиная Стая, попавший в непростой переплет, и я ничего не мог посоветовать ему. Советами здесь нельзя было помочь...
- Я понимаю вас, Свен, - так же тихо ответил я. - Но оправдывать не могу. Не имею права. И повторяю: выбор за вами, Свен.
- Зря я полез в это дело, - с горечью сказал Блутсберг. - Еще большей писательской славы захотелось...
- Идите спать, Свен. Примите свой транквилизатор и усните. - Я вспомнил Драгана и добавил: - Возможно, утро будет мудренее вечера.
- Сомневаюсь, - вздохнул Блутсберг. - Ладно, до свидания, господин Грег.
Он вышел и очень тихо и аккуратно закрыл за собой дверь.
Он вышел, а я распахнул окно, сел на подоконник, обхватив колени руками, и с тяжелым сердцем начал слушать шорох дождя.
И еще долго-долго сидел, слушая шорох дождя...
8. ЖУРАВЛИНАЯ СТАЯ. В БОЛЬНИЦЕ
Утром я принялся действовать без всякой раскачки, пожертвовав даже обычной разминкой, словно от моей расторопности зависела судьба Вселенной. Заказал кофе в номер, принял душ и побрился. Подключив к визио приставку, выяснил, где находится третья городская больница, залпом выпил кофе, принесенный улыбчивой, но молчаливой горничной, накинул куртку и чуть ли не бегом выскочил на улицу, так и не оценив всех прелестей подступающего к отелю парка.
Утро было пасмурным, в тусклых лужах отражалось хмурое небо, и вновь накрапывал дождь. Утренняя Мерида-Гвадиана разительно отличалась от вечерней - вдоль домов с жужжанием ползли авто, тесня друг друга в ущелье улицы, между ними лавировали велосипедисты; двухэтажные аквариумы величаво плывущих маршрутников были набиты пассажирами. По тротуарам деловито шагали люди, обгоняя попавшие в затор авто. Похоже, я покинул "Сияющий" как раз в час пик перед началом рабочего дня.
Уверенно влившись в этот людской поток, я торопливо отмахал два квартала, пересек сквер с бьющими навстречу падающему с неба дождю струями фонтана в виде трех крылатых львов (или каких-то других местных животных) и втиснулся в причаливший к тротуару маршрутник.
Минут через пять маршрутник выкарабкался на широкую магистраль, посреди которой протянулся зеленый бульвар, и побежал гораздо веселее, обгоняя жмущихся к обочине велосипедистов, а еще через десять минут я вышел из него и очутился перед высокой, увитой ползучими цветами оградой третьей городской больницы. За оградой, среди деревьев, белели длинные корпуса с разноцветными лоджиями.
Ощущая какое-то необъяснимое внутреннее волнение, я открыл дверь в помещение привратников. Миловидная полноватая брюнетка моих лет в традиционной белой униформе с древней нагрудной эмблемой - змеей, обвивающей чашу, - сидящая в окружении белой (и довольно неплохой, отметил я) аппаратуры, вопросительно посмотрела на меня.
- Я бы хотел навестить госпожу Эвридику Карреро, - сказал я, положив руки на барьер и вежливо улыбаясь.
- Карреро? - переспросила консьержка, отвечая мне такой же вежливой улыбкой. - Сейчас узнаем.
Ладони ее пришли в движение, погладив воздух над бесконтактной клавиатурой, и войсер почти сразу выдал ответ мягким и даже слегка певучим баритоном: "Восьмой корпус, палата номер три". Брюнетка шевельнула пальцами - и на развернутом к барьеру экране возник интерьер палаты номер три.
Эвридика Карреро сидела в кресле у окна спиной ко мне, наклонив голову, словно что-то разглядывала на полу. Тихо пропел короткий сигнал и консьержка негромко сказала:
- Госпожа Карреро, к вам посетитель.
Женщина в кресле вздрогнула, будто в палате прогремела труба Страшного Суда, судорожно ударила рукой по низу подлокотника, и кресло неторопливо развернулось в мою сторону.
Да, я сразу понял, почему господин Карреро не поскупился на оборудование территории вокруг загородного дома системой "Комплекс-плюс". Эвридика Карреро была очень красива. Длинный малиновый халат с широким золотистым поясом удивительно гармонировал с ее бледным лицом; блестящие, тяжелые, абсолютно рекламного вида черные волосы свободно струились по плечам, не стесненные прической. Безукоризненной формы лицо, большие черные глаза... Я подозревал, что в великолепии вечернего туалета она выглядит еще прекрасней, хотя и то, что я увидел, не вызывало ничего, кроме восхищения. И вожделения...
