Не отстраняясь от хлюпающей мягкой жижи у себя под ногами, он шагал взад-вперед. Раздумья его перешли от не имеющего ответа вопроса к самоубийству в этом мире и конфликтам, кипевшим, во время его жизни. Когда он был спокоен и логичен, что бывало не часто, он говорил себе, что кровавые ссоры между гибеллинами и гвельфами или между темными и светлыми гвельфами насчет политико-религиозных убеждений не имели никакого значения теперь.
Громадное большинство бунтовщиков никогда и не слыхали об этих конфликтах — и зевали бы от скуки, если бы им об этих распрях рассказали. Только на этой территории, где жили итальянцы его эпохи, старая ненависть свирепо разгоралась. Все же ее следует забыть. В долине Реки возникают гораздо более важные проблемы, которые требуют решения. Если с ними не разобраться, спасения им не достигнуть.
Но не смог ни забыть, ни простить.
Ровно в полдень загромыхали грейлстоуны. Эхо, разносимое горами, едва успело утихнуть, когда он услышал, что к нем приближаются собаки. В скором времени лай и вой, смешанные с щелканьем плеток, раздавались над ним и вокруг него. Данте посмотрел вверх, прикрывая глаза от солнца. Крик вырвался из его груди, он упал на колени. Потом произнес:
— Беатриче.
Бонифаций обнаженный стоял у края ямы с плеткой в руке, он объявил:
— Твой долгий поиск окончен, синьор! Сегодня утром работорговцы доставили сюда твою возлюбленную шлюху! Вот она, славная сучка, которая должна гореть в пламени!
Данте отвел глаза, но заставил себя снова взглянуть. И снова закричал от ужаса.
Она, обнаженная, стояла на четвереньках. Она плакала, ее лицо настолько исказилось, что он не смог бы узнать ее. Но нечто, какой-то божественный элемент, что-то вроде молнии, блеснувшей между небом и землей, озарило его сознание, исходя от нее. Он мгновенно понял, что это Беатриче.
Бонифаций, ухмыляющийся, как лиса перед тем, как съесть цыпленка, потянул ее за свору и пнул под ребра, хотя и не сильно. Она послушалась его приказа подойти к самому краю ямы и встать очень близко. Потом он передал поводок стражнику и встал на четвереньки позади нее.
— Сучку надо брать сзади, — крикнул он.
Она закричала:
— Данте!
Другой стражник взмахнул плетью и огрел ее по плечам. Она опять закричала.
— Не разговаривать! — приказал Бонифаций. — Ты бездушная псина, а собаки не разговаривают!
Он устроился над ней. Она закричала, когда он проник в нее.
Данте снова и снова подскакивал вверх и выл, как собачонка. Но он не мог прыгнуть так высоко, чтобы схватиться за край.
— Смотри, смотри, грешник! — приказывал Бонифаций.
— Я не пес, но я оседлал, точно кобель, сучку, которую ты так любил!
Данте хотел закрыть глаза, но не мог.
И тогда Беатриче потянулась вверх и подняла вместе с собой Бонифация. Хотя стражник свирепо дернул за поводок, он не смог ее остановить. Она в этот момент была сильна, как будто ангел отмщения влил в нее свою священную свирепость.
Она повернулась кругом и ухватилась за Бонифация. Крича и визжа, оба свалились в яму, поводок вырвался из руки стражника. Она устроилась на папе верхом и ударами заставила его пустить ветры. И тут же начала рвать его нос зубами. Она перестала кусаться только когда копье, брошенное стражником, вонзилось глубоко ей в спину.
Она произнесла, задыхаясь:
— Мать тв… хочу… умереть навсегда, — и скончалась.
Стражники закричали на Данте, чтобы он отошел от папы. Тот спихнул труп женщины в сторону и с трудом поднялся на ноги. Данте, плача от горя и ярости, вытащил копье из своей любимой и воткнул его острие в брюхо папе. Потом дернул его и начал поворачивать.
Стражник, который только что спрыгнул в яму, побежал к Данте с копьем наперевес, но поскользнулся в нечистотах и тяжело упал лицом вниз.
Данте поднял копье, чтобы пронзить-стражника. Он колебался. Если он убьет стражника, его тоже пронзят копьем. Но слуги папы сделают это только для того, чтобы помучить его, а после, вероятно, опять бросят его в яму.
Когда стражник, поскользнувшийся в нечистотах, попытался встать, Данте вскричал:
— Беатриче! Подожди меня!
Он упер тупой конец копья в бревенчатую стену, а острие вонзил себе в желудок. Несмотря на агонию, он продолжал надвигаться на острие, пока оно целиком не вошло в него.
Он совершал грех самоубийства. Но это был единственный способ бегства. Если он действительно отправится в Ад из-за своего злодеяния — если это было злодеяние — он охотно уплатить полную цену.
Беатриче находилась от него на расстоянии вытянутой руки. Потом, в течение двух минут, она исчезла.
Но ее можно будет снова найти.
Хотя бы пришлось искать ее сто лет, он найдет ее.
Конечно же, Бог понимает его великую любовь к ней. Не станет же он ревновать из-за того, что его создание, Данте Алигьери, любил Беатриче больше, чем он любил своего Создателя.
Последняя мысль Данте растворилась во тьме… Прости… не хотел так…
Аллен Стил
Благословенная земля[7]
— Мне не хватает моего золотого зуба, — сказал Кейт.
Он сидел на краю дубового помоста, болтая ногами над бамбуковой планкой. У «Зомби Мерси» был перерыв во времени репетиции. Несколько титантропов, рабочих сцены, нашли себе занятие, проверяя электрический кабель, не прогорела ли изоляция из рыбьей кожи, и перестраивая массивные громкоговорители.
В звуковой кабине, установленной в середине амфитеатра на открытом воздухе, король разглагольствовал перед каким-то несчастным техом о периодически повторяющихся проблемах питания для микрофонов; ему не было слышно ни слова из того, что говорилось, но унизанный кольцами королевский указательный палец качался взад и вперед, и голова теха поочередно кивала, качалась, кивала, качалась, как будто бы отмечая время: да, сэр Элвис, нет, сэр Элвис, да, сэр Элвис, нет, сэр Элвис…
— Зуба у тебя не хватает…
Сидя рядом с Кейтом, прислонившись спиной к монитору, Джон прикурил кривой «косячок» от зажигался и втянул дым в легкие.
— Ну и что? У меня вот очков не хватает.
— Ну-у, ты всегда был очень похож на эльфа в этих очках…
— Конечно же, нет, — буркнул Джон. На секунду он задержал дыхание, потом сделал выдох. У них за спиной Сид уныло отрабатывал начальные пассажи «Анархии в Соединенном королевстве» на своем бас-кларнете. Брайана нигде не было, видно, как обычно. — И кстати, я никогда не верил этой истории о том, как ты разбил себе рот, когда въехал на «кэдди» в бассейн в Холидей Инн…
