Наконец, они подошли к подземной реке, где должна была работать монтажная группа. Бурное течение, цепляясь за лопатки установленного на оси колеса, довольно быстро его вращало. Ощущение мощи и скорости зачаровывало.
— Теперь я понял, — признался вестовой, — зачем нам руки.
— Разум, Айян, прежде всего, разум… — уточнил Верховный Айяр, опуская рычаг остановки колеса. — Но ты понимаешь, что если колесо вращается, а их нет, значит, они исчезли внезапно?
— Наверное, ты прав, Айяр Айс… Но что случилось?!
«Если бы я знал… Испуг?.. Зов о помощи?.. Внезапное нападение? Но кто мог напасть на них? Какое-нибудь подводное чудище, которое они побеспокоили шумом колеса?.. Стоит ли преумножать чудищ сверх необходимости?.. Хотя мне рассказывали про какое-то летающее, которое пыталось напасть на пещеру во время моего Восхождения. Истребители сразили его. Это было на закате. А наутро не нашли никаких следов, кроме спутанных клочьев паутины на скалах… Летающее чудище? Предположим, истребителям не померещилось. Тогда причем здесь паутина? Пауки не летают… Или кто-то кроме нас пользуется этим прекрасным материалом? Мягкокрылы?.. Но зачем мягкокрылу лететь к нашей жилой пещере с клубками паутины в когтях? Не понимаю. И неужели истребители не могли отличить мягкокрыла от неведомого чудища?.. Значит, существует некто неизвестный, способный угрожать нам. Плохо мы еще знаем свою планету!.. О, Мать Мира! Почему ты не наделила нас Знанием Творения Твоего?..»
— Верховный Айяр! — прервал размышления Айса вестовой, смущаясь собственной дерзости. Но от долгого наблюдения за потоком, в свете факелов казавшимся потоком крови, ему стало страшно. Он представил шестерку молодых твердокрылов, монтирующих колесо: четверо на ободе колеса, двое на берегу. И вдруг что-то случилось у того, кто страховал рычаг включения, и колесо начало вращаться, увлекая за собой монтажников, ломая их крылья и швыряя в воду. Оставшиеся на берегу бросаются на помощь, но и сами попадают под колесо. И через несколько мгновений в пещере остается только оно, равнодушно вращающееся…
Впечатляет, — согласился Айс. — Но слишком много роковых случайностей должно было совпасть, чтобы это произошло. Маловероятно… Вот только… Если они решили покататься на колесе?.. Нет, это совсем невероятно! Конечно, они молоды, но не дети же!..
— О-о-х, — выдохнул с ужасом Айян, надеявшийся, что Айс обнаружит нелепость его догадки. Но предположение самого Айяра показалось ему настолько убедительным, что он больше ничего не мог произнести.
Айс заметил состояние вестового.
— Будем надеяться, что мы ошибаемся. И все же, давай проверим! Ты знаешь, где выходит на поверхность эта река?.. Поспешим туда. И не теряй надежды, Айян! Быть может, Айк ждет твоей помощи…
Они поспешили назад к выходу.
— Айян, ты ведь был в числе тех, кто сразил летающее чудище?
— Да, Верховный Айяр. Я тогда был истребителем.
— Опиши мне его.
— Это трудно. Ты же знаешь, что истребитель видит только цель.
— Этого немало.
— Был закат, и оно заходило на нас со стороны солнца. У него были громадные огненные крылья невиданной формы…
— Невиданной?
— Хотя чем-то они напоминали крылья этих мелких пещерных грызунов, которыми питается паук на руднике… Громадные огненные треугольные крылья… И паучья морда! Правда, может быть, мне показалось… Против солнца… Да и заходили мы на него со спины…
— А в лапах?.. Что у него было в лапах?
— Я не заметил у него лап…
— Как это?
— Не знаю… Не обратил внимания. Меня интересовали крылья… Они были громадны, пылали, как огонь, и были прозрачны, как огонь!..
— Прозрачны?.. И ты не побоялся сунуться в этот огонь?
— Я — истребитель! — гордо воскликнул Айян. — И мой сын, Айк, истребитель!
— Значит, к тебе и к твоему сыну в полной мере относится тот айят, который ты мне здесь цитировал…
— Но почему? — вестовой ковылял следом за Айсом, неуклюже оттопырив назад крылья. Он, как и другие твердокрылы, не любил много ходить, и поэтому получалось у него это неловко. Айс же во время ходьбы был легок и энергичен. — Почему, Айяр?
— Ты же знаток моих Айятов, — усмехнулся Айс. — «Зло порождает Зло и не может породить ничего, кроме Зла».
— Но разве истребитель совершает зло?!
— Если ты этого еще не понял, то, вероятно, тебе еще не раз доведется посмотреть в Зеркало Горя…
Вестовой был явно обескуражен. Что-то в словах Верховного Айяра было не так. Конечно, не ему сомневаться в мудрости Айятов Верховного Айяра… Но что-то здесь не так. Да! Он уничтожал врагов Стаи. Но с каких пор уничтожать врагов — зло?.. Может быть, с тех пор, как посмотришь в Зеркало Горя?.. Но разве не зло — лишать защитников Стаи уверенности в правоте и добродетельности их дела?..
Айс резко остановился и подождал отставшего вестового. Он стоял перед черным провалом перехода в пещеру Паука, где твердокрылы добывали прочную эластичную нить паутины, скармливая Пауку мягкокрылов. Молчаливый натуральный обмен. Который прекратился, когда рабы сбежали, а добычу новых Айс категорически запретил. Ему казалось, что он убедил сородичей в своей правоте. Но правота Верховного Айяра проверяется благоденствием Стаи. И ему верили, пока Стая ощущала свою безопасность. Теперь же… Либо он восстановит эту безопасность, либо его Айяты потеряют для Стаи всякий смысл. А этого он допустить не мог. Слишком многое он знал о жизни, чтобы передоверить ответственность за нее кому-то другому… Хотя Стая и согласилась с его айятом: «Верховным Айяром быть может отныне лишь тот, кто бывал на Священной Вершине». И тот, кто там побывает, у кого достанет сил, смелости и ума там побывать, надо полагать, получит необходимое Знание. Но кто может поручиться, что Стая не отвергнет с Верховным Айяром и этот его айят?.. Тяжко одному… Жаль, что больше пока никто не решился на Восхождение. Даже Айяр Айт. А приказывать Восхождение бессмысленно и, может быть, равносильно убийству… Придется и дальше все решать самому, но как они будут жить без него?!..
— Ты был там? — спросил Айс запыхавшегося вестового, когда тот догнал его, и показал в сторону пещеры Паука.
— Нет, я думал, что там им делать нечего. Ведь мы пока не берем у Паука нить.
— Все-таки заглянем… Они, держа перед собой факелы, нырнули в рваную темноту перехода. Мрак впереди казался твердым, как камень. И эта непроглядная тьма, и ощущение чуждого твердокрылам замкнутого пространства, и память о притаившейся где-то в этом подземелье опасности — все это с каждым шагом превращалось в удушающие объятия ужаса. Айс защищался от него солнечно-небесной цветограммой, распространяя ее действие и на ковыляющего рядом вестового. И они упорно шли вперед, ибо твердокрыл, не сумевший преодолеть собственного страха, умирает от стыда, прячась от него в цветограмму небытия…
