– Мерзавцы! Весь подъезд обоссали. Я вот сейчас в милицию позвоню.
– Бабушка, не нужно никуда звонить! – полковник поспешил навстречу разгневанной пенсионерке.
Из-за угла дома проскользнула вереница высоких крепышей, закамуфлированных и экипированных так, словно им предстояло участие в небольшой локальной войне. Старушка, по-видимому, решила, что военные действия уже начались. С несвойственной ее возрасту прытью она метнулась назад, в подъезд. Полковник остановился у двери и, пропуская бойцов вперед, обернулся к профессору:
– Дмитрий Степанович! Заберите своего подчиненного из отделения, пока его не закрыли за хулиганство. Уж больно буйный субъект оказался. Скажите ему, что его Славка у нас. И с ним пока все в порядке.
Спокойный голос разозлил Медведева, неприятно резануло слух брошенное вскользь «пока». За спиной полковника захлопнулась дверь, и утренний двор снова погрузился в сонную тишину. Где-то скрипел снег под ногами одинокого прохожего, где-то лаяла разбуженная собака.
Профессор набрал номер Ивана Пугачева. Трубка долго молчала, затем вытолкнула непонятные звуки, очень похожие на сопение борца сумо во время боя, а проснувшись, разразилась такой отборной бранью, что профессору пришлось вспомнить и безоговорочно поверить в истинность утверждения Ивана о его родстве со знаменитым разбойником, Емельяном Пугачевым. Чтобы представить обычно спокойного, слегка заторможенного, замкнутого в себе интеллигента в роли разбушевавшегося скандалиста, Медведеву пришлось призвать на помощь все свое воображение. Между тем телефон сопел и рычал, словно угодивший в капкан раненый зверь, потом шумно всхлипнул и пригрозил далеким незнакомым голосом:
– Гражданин, будете сквернословить, посадим в камеру!
– У меня семья пропала, а ты, гнида… – выдав витиеватую трехэтажную словесную конструкцию, мобильник неприятно затрещал и смолк.
Выпущенное на свободу воображение мгновенно дорисовало страшную картину, с подземными казематами и стонущими узниками, заставив Медведева действовать быстро и решительно.
– В камеру, не в камеру, но неприятностей не оберешься, – пробормотал он, поворачивая ключ в замке зажигания.
Двигатель нервно чихнул, нехотя завелся, и «пассат», прошлифовав колесами асфальт, резко сорвался с места.
Езда на предельной скорости по петляющим вокруг домов дорогам – удовольствие малоприятное и опасное. В очередной раз, выворачивая непослушный руль, Медведев едва справился с управлением, когда на повороте машину бросило на невысокий бордюр. «Тише едешь, дольше будешь», – решил он, вжимая тормоза в пол. И очень вовремя. Из-за дома, словно чертик из табакерки, выскочил и чуть не влетел под колеса его машины спешащий молодой человек. Скрип тормозов на секунду опередил удар тела о капот машины. Выскакивая из салона, Медведев помог парню подняться и с удивлением понял, что перед ним Потемкин.
– Ты в порядке?
Дмитрий коротко кивнул и попытался отстраниться от профессора. Выставляя перед собой ладони, он попятился:
– Никаких претензий, шеф. Только я очень спешу.
– Послушай, Дмитрий, не знаю, как тебе удалось убежать от людей полковника Коваля, но, думаю, они все равно доберутся до тебя, если ты не воспользуешься моей помощью, – стараясь говорить спокойно, профессор открыл дверь машины, – Залезай, поговорим!
– Откуда вы меня знаете? – Потемкин непонимающе уставился на Медведева и через мгновенье, словно вспомнив что-то, тихо пробормотал. – А-а-а, Медведь. Вам-то я зачем? Хотя какая разница!
Словно соглашаясь с предложенной помощью, он направился к машине, но в последний момент передумал, сиганул через кусты и быстро скрылся за зеленными коробками вездесущих гаражей.
«Спортивный малый. Может, лихая и вынесет, – подумал Медведев, усаживаясь в машину, и теперь уже не торопясь продолжил прерванный путь.
Конечно, можно было бы попробовать догнать мальчишку, но что он сможет ему предложить? Вспоминая слова полковника, впору было самому подаваться в бега. В мрачном расположении духа Медведев прибыл в отделение милиции и тут же натолкнулся на знакомого светловолосого лейтенанта. Тот встретил профессора злорадной улыбкой:
– Знали бы вы, что ваш друг здесь устроил. С ума сойти!
Медведев в общих чертах знал, поэтому ожидаемого молоденьким милиционером вопроса не задал. Надеяться на то, что Ивана отпустят без его вмешательства, не приходилось. Только «документы» за подписью секретаря государственного казначейства США решили судьбу матерщинника и скандалиста. Так или иначе, но Иван был отпущен восвояси. А профессор после скорого поражения в борьбе с коррупцией решил отправиться к нему на квартиру, ожидая застать там полковника. Пока ехали к дому, он вкратце пересказал Ивану разговор с Ковалем, умолчав при этом о встрече с Потемкиным. Вместо того, чтобы успокоиться, узнав о том, что Славка находится под опекой полковника, Пугачев рассвирепел: он кричал, ругался матом, вспоминая всех родственников Ивана Васильевича и родственников его родственников. Непонятно, сколь глубоко возмущенный муж погрузился бы в родословную Ивана Васильевича, если б не вмешательство профессора.
– Ваня! – смущенно покачивая головой, пробормотал Медведев. – Причем здесь бабушка его бабушки?
– А Славка причем? – негодовал разгоряченный Пугачев, не желая успокаиваться.
Пока он бушевал, профессор вырулил в притихший дворик, и старенький «пассат» затормозил перед знакомой пятиэтажкой. Заглушив мотор, Медведев вылез из машины и, оглядываясь по сторонам, вошел в подъезд.
– Ваня, а где живет друг твоего сына Потемкин? – спрашивая словно о чем-то только что пришедшем в голову, Медведев постарался подчеркнуть незначительность вопроса.
– Димка? – Подойдя к дверям квартиры, Иван махнул рукой вверх. – Этажом выше. Черт! Куда-то ключи засунул, – продолжил он, копаясь в карманах.
Медведев поднялся на пару ступеней и, задрав голову, стал рассматривать дорогую железную дверь.
Заметив взгляд профессора, Иван мотнул головой и, как бы отвечая на мысленный вопрос шефа, произнес:
– Для Потемкиных слишком жирно будет, такая дверь. Они живут прямо над нами. Обычная старая картоннофанерная дверь снаружи, такая же убогая, как и квартира изнутри.
Решив не рассказывать Пугачеву о встрече с Потемкиным, Медведев был вынужден и дальше валять дурака.
– Я поднимусь на минутку. Посмотрю, дома ли он.
Не дожидаясь ответа, он быстро поднялся по грязным ступеням и остановился перед обшарпанной дверью. Такую фанерку и ломать не нужно: толкни – сама откроется. Словно в подтверждение его мыслей внизу хлопнуло, и деревянная створка, уступая порыву холодного ветра, медленно отворилась.
