Акимов с опаской покосился на друга.
— Да ты полный псих, – заметил глава. Выдержав паузу, спросил: – Скажи, хотя бы меня ты считаешь другом?
— С какой радости? – мстительно ухмыльнулся Долин. – Или уже забыл, как приговорил меня к ссылке с острова?
Вздрогнув, Акимов пробурчал:
— Ты сам виноват, Леша. Правила для всех одни.
— Ты же знал, что я ничего не крал.
— Конечно, я знал, что ты взял на себя вину Кнопы! – всплеснул руками Акимов. – Что мне оставалось делать, когда ты явился на суд и признался в воровстве? Что, я должен был сделать для тебя исключение и простить? Да я чуть со стула не рухнул, когда ты вылез из‑за толпы и заявил, что это ты спер те гребаные три банки тушенки. Ладно бы вы с Катькой были парочкой, так оказалось, что вы едва знакомы. – Взгляд Акимова стал ироничным. – А теперь еще удивляешься, чего это она привязалась к тебе. Представляю, что творится у нее в голове. В последний момент является благородный герой, с риском для своей жизни спасает ее, а потом, когда дама хочет отплатить благородному героя, он говорит «фи» и отшивает ее. Ха!.. Поговорил бы ты с Кнопой, объяснил ей все.
— Да что тебя так волнует моя личная жизнь? – начал закипать Долин. – Решил заделаться сводником?
— Ладно–ладно, извини. Скажи хотя бы, зачем ты вступился за Кнопу?
Долин пожал плечами.
— Мне просто опротивел этот остров и твои правила. Самый быстрый способ свалить отсюда – совершить преступление. Поэтому я решил отмазать Кнопу.
— И только? – лукаво уточнил Акимов.
— А еще я не хотел, чтобы молодую девчонку отправляли на смерть из‑за жалких трех банок тушенки, – с возмущением признался Долин. – Черт, она ведь могла украсть и десять, и двадцать банок, но унесла всего три. И даже не решилась их открыть, ей стало стыдно. А ты ее хотел выкинуть за это с острова.
Акимов широко улыбнулся, напомнив себя прежнего.
— И все‑таки ты хороший человек, Долин. Я рад, что ты вернулся.
— Пришлось. На материке еще хуже, чем здесь. Намного хуже.
Некоторое время друзья сидели молча, глядя в небо и словно пытаясь уловить хоть немного солнечного света.
— Скоро зима, – наконец сказал Акимов. – Шесть месяцев страха. Снова будем прятаться по каютам и молиться, чтобы протисты не добрались до нас по льду. А помнишь, когда только приплыли сюда, мы также сидели и строили планы, как будем отвоевывать нашу землю у мертвецов.
— Мы были еще молодыми и глупыми. Мы плохо представляли, с кем имеем дело. Вернуть себе нашу землю – это были просто наивные мечты.
— Теперь не осталось даже их. – Притянув к себе колени, Акимов уткнулся в них лбом. – Ты ведь знаешь, что я не могу отпустить тебя. Наша община не выжила бы без твоей помощи.
— Вы уже способны обходиться без меня, – возразил Долин.
— Все равно не могу отпустить тебя. Не хочу.
— Думаешь, получится меня удержать? – ухмыльнулся Долин.
— Нет, не получится. – Акимов резко вскинул голову. – Какие шансы, что ты вернешься?
— Пятьдесят на пятьдесят.
— Негусто.
— Этого достаточно, – уверенно заявил Долин. – Когда я уходил в первый раз, я вообще не должен был вернуться. Да и Питер не так уж далеко. Послезавтра ждите обратно с гостинцами.
— Какие гостинцы? Бомбардировщики утюжили город почти четыре часа. Они все уничтожили.
— Что‑то должно было остаться. Хотя бы на окраинах.
— Ты же не собираешься удаляться от воды и катера? – напрягся Акимов.
— Я иду на разведку. Глупо будет не осмотреть всю местность.
Акимов внимательно уставился на друга. Пожевав губы, сказал:
— Ты совсем ненормальный, Долин. Так рисковать.
— Я должен проверить инфу Дай Чуаня. И я давно хотел отправиться в Питер. Сейчас самый подходящий момент.
— Возьми с собой хотя бы пару человек.
— Не, одному проще.
Вдалеке послышалось тарахтенье лодочного мотора – от монастырской пристани перегоняли катер.
Поднявшись, Долин накинул на спину рюкзак.
— Мне пора собираться, Игорь.
Скривившись, Акимов протянул руку, и Долин помог ему встать. Не отпуская ладонь друга, Игорь сказал:
— Черт, почему в последнее время мы стали так мало общаться? Мне столько всего хочется тебе сказать.
— Не спеши меня хоронить, Игорек.
— А Кнопа? Она убьет меня, когда узнает, что я отпустил тебя одного в Питер. Что ей сказать?
— Правду. И скажи ей спасибо. За то, что столько времени ждала меня. Еще… – Покопавшись в карманах, Долин протянул ключ от своей хибары. – Если не вернусь через два дня, отдашь ей это.
Погода этим днем выдалась безветренной, и озеро было спокойным. Разрезая килем невысокие волны, серый катер Сильвер Фокс неспешно скользил по бесконечной глади вод к далекому берегу.
Подперев и удерживая коленом руль, Долин водил точильным камнем по режущей кромке мачете. Он никуда не спешил – до города почти двести километров, и сегодня можно успеть добраться до него не раньше позднего вечера. Только сходить на сушу перед темнотой… ну уж нет! Лучше переночевать в катере у истока Невы рядом со Шлиссельбургом, а завтра, после часа в пути по реке, с самого утра заняться разведкой и сбором информации.
Да и в самом Шлиссельбурге – городке с пятнадцати тысячным населением – наверняка будет чем заняться. Небольшая разминка не повредит, перед крупной вылазкой лучше проверить себя на местности попроще.
Приближаясь к цели, Долин ощутил давно позабытые волнение и азарт. Положив камень на колено, он взглянул на свою ладонь: пальцы слегка подрагивали.
Губы невольно растянулись в мрачноватой ухмылке. Как же давно это было, чтобы кровь вскипала в жилах, а тело охватывал мандраж? Да, приелись рейды в Сортавалу. В ней все изучено вдоль и поперек, в ней есть укрытия и заготовленные для протистов ловушки. В Сортавале безопасно, в нее он отправлялся как к себе домой. Тогда как в Шлиссельбурге… там ждет лишь неизвестность.
Отложив мачете и точильный камень, Долин взял с соседнего сиденья бинокль: в окутывающей горизонт серой дымке проступили смутные силуэты пары остроконечных крыш. До крепости Орешек, расположенной на острове в истоке Невы, оставалось километра два.
Выдохнув, Долин начал готовиться. Первым делом проверить мачете – бритвенно–острое лезвие без сколов. Перед тем как оно затупится, можно успеть снести голов двадцать. Следующий – пистолет. Затворная планка двигается легко, послушно фиксируется на задержке в крайнем заднем крайнем положении и от легкого нажатия на курок мгновенно встает в боевое положение. Все четыре полностью заряженных обоймы на своих местах – две в нагрудном кармане, еще две в кармане на бедре. Конечно, пуля для протиста ничто, но если суметь поразить мозг, он на некоторое время утратит способность двигаться. К тому же все пули надпилены, и при попадании в цель разлетаются на осколки, значительно увеличивая площадь поражения и превращая мозг мертвеца в кашу.
