Линерс продолжал выводить тройки, и я дрожащими руками достал из стола пачку листов бумаги. Разложив их в ряд до конца стола, я встал за спиной у линерса и сказал по слогам, смакуя слово, как собака сахарную косточку:
— При-мер-но. Вот чего не хватает вашей точности!
Посмотрел на часы, светящиеся уютным красным огоньком, и выдохнул: 21.05. Извлёк пульт и возобновил очистку корабля.
В каюту ворвались капитан, ребята и Маша, которая сразу кинулась ко мне.
— Ликвидируем его, как только концентрация пыльцы упадёт до безопасного минимума, — сказал кэп.
— Что ты с ним сделал? — засмеялась Маша.
Я посмотрел на линерса:
— Он не сдал зачёт по математике. Учится округлять.
— Поедем на море? — вдруг спросила она.
— Ты просто читаешь мои мысли. Ничего не хочу сейчас больше, чем созерцать милый сердцу хаос.
На выходе из каюты я обернулся и в последний раз посмотрел на линерса. Почему-то мне стало его немного жаль. Математика в больших количествах до добра не доводит. Даже самая простая. ТМ
Валерий Гвоздей
ПРОСТРАНСТВО
НЕ ИМЕЕТ ГРАНИЦ
4'2013
Что-то заслоняло свет нескольких звёзд, нарушая привычную картину, по курсу.
Я выделил на экране проблемный сектор, увеличил.
По всем признакам, судно, идущее с погашенными огнями, с неработающим двигателем. Излучение минимально возможное для корабля среднего тоннажа.
Он дрейфовал, не совершая активных манёвров.
— В справочнике таких нет, — сказал Димыч Логов, мой напарник.
— Вызовем патруль ВКС? — спросил я. — На запросы не отвечает. Вероятно — чужой.
— Много ты видел чужих? Может, он просто очень старый… Надо сначала попасть туда. Вдруг ничего серьёзного? Шум зря поднимем — засмеют.
— Кто выйдет наружу?
— Дежурный сейчас ты. Значит, твоё место в рубке. Я выйду. Контролируй, прикрывай.
Логов двинул в ангар, там находился модуль.
Облачаясь в скафандр, он напевал какую-то чушь, я слышал по трансляции. Потом, в скафандре, появился на мониторе.
Заняв место и пристегнувшись, ввёл информационный картридж в гнездо. Включил зажигание.
В другом «окне» было хорошо видно, как магнитный эскалатор продвинул судёнышко по направляющим.
Пропел зуммер готовности. Раскрылась выпускная диафрагма.
Напарник шевельнул рукой в перчатке:
— Вернусь к обеду!
Катапульта швырнула модуль за борт, в открывшийся проём — в холодное сияние звёзд; я почувствовал, как под ногами дрогнула палуба.
Вылетев, модуль сориентировался. Выполнил совершенно излишнюю «бочку». И прибавил скорость.
Юркая машина, яблочное зёрнышко, устремилась навстречу кораблю.
В Службе я работал второй год. Задача — следить за чистотой космической трассы, мусор убирать, как природный, так и техногенный.
Кораблей, дрейфующих без огней, с молчащими двигателями ориентации, пока на своём участке не встречал.
Было тревожно.
— Подхожу, — доложил мне Димыч.
Он потянул ручку на себя, уменьшая тягу.
Осторожно приблизился, уравнял скорость.
Модуль раз в сто меньше корабля. Совершал эволюции ваше судна — осматривал со всех сторон.
Отливающий синевой шар, с зализанными выступами трёх мощных дюз. Больше никаких внешних элементов, включая антенны.
Старым корабль не казался. Хотя в космосе, в относительно чистом вакууме, физические процессы идут не как на Земле, в кислородной атмосфере. Смущало также отсутствие следов от микрометеоритных ударов.
В общем, на взгляд судить было трудно. Логов бормотал, комментируя:
— Стыковочный узел непонятный. Даже не знаю… Резать не хочется.
Резать — долго и муторно. Я бы тоже предпочёл другое решение.
— Пространство не имеет границ, — пробормотал напарник.
— Что?.. — переспросил я.
— Просто в голову пришло. Должно быть, нервное.
Тут я заметил — в синеватом борту открылось нечто вроде люка-мембраны. Оттуда шёл свет.
— Ты видишь? — крикнул я, не сдержавшись.
Логов не отвечал секунд десять. Я нетерпеливо окликнул:
— Димыч!
— Люк вижу. Пристыковаться нельзя. Пойду сам.
Похолодало, оттого, что по спине у меня стройными колоннами дефилировали мурашки.
— Не спеши, — произнёс я. — Не будем горячку пороть.
— Никто горячку не порет.
— Давай отложим.
— Кто старший в экипаже?
— Ты.
— Я решил войти. И войду.
Он всегда был склонен к авантюрам, выходящим за рамки Службы. Он мечтал о дальней разведке. Я тоже — мечтал. Но я реалист. Кому-то надо и трассу чистить. Серебристая фигурка, покинув шлюз модуля, направилась к люку-мембране. Выдавал импульсы ранцевый двигатель. Свой полёт напарник корректировал ракетным пистолетом.
Я держал люк на лазерном прицеле.
Это прикрытие утратило смысл, когда Логов ступил на борт и люк сомкнулся. Теперь я видел лишь то, что показывала встроенная камера скафандра.
* * *
Вместительный шлюз. Стены матовые, скруглённые углы. Мягкое освещение, сверху.
Напарник стоял на полу. Значит, работает корабельная гравитация.
А наши сканеры не ловили никакой заметной активности, в том числе — энергетической. Хорошее экранирование. Струи пара. В камеру начала поступать дыхательная смесь. Выравнивалось давление.
Выровнялось.
После чего разошлась внутренняя мембрана, впуская.
Логов шагнул вперёд.
Коридор изогнутый. Покрытие стен, пола и потолка словно махровое, неброских тонов.
Лампы горят, правда, лишь каждая пятая, в целях экономии, должно быть. Никто пока не порывался убить гостя.
— Атмосфера в норме, — сообщил Димыч, хотя вся телеметрия поступала ко мне.
Шлем не снимал, на всякий случай.
На полу возникла пунктирная световая дорожка, показывала гостю, куда идти, через пару секунд пробегая от ног метра на два. Гость пошёл.
Ни одного постороннего звука. Лишь его шаги и тихий, ровный шелест вентиляции. Двери закрыты, люки задраены.
Дверь в рубку, напротив, оказалась сдвинутой.
В кресле сидел человек без скафандра. Виден голый затылок над подголовником. Руки на подлокотниках. Дугообразная приборная доска и светящиеся индикаторы — непривычного расположения, формы. Над доской панорамный экран, с цветными огоньками звёзд.
— Эй, друг! — позвал Логов.
Пилот не двигался. Не дышал.
Гость подошёл, сбоку.
В кресле мертвец.
Не человек — гуманоид. Другое строение черепа и лицевых костей. Размер, а также разрез больших немигающих глаз тоже были иными.
