Иногда на звонки откликались, и иногда в распахнутой двери появлялся заспанный обыватель. А чаще никто не появлялся, а просто подозрительный голос с затаенной опаской вопрошал: "Кто там?" или "вам кого?" или даже "что вам надо?" причем таким тоном, словно в задверенье были твердо уверенны, что он пришел сюда ограбить квартиру, а их самих поубивать страшным и мучительным способом. Эти последние ему так и не открывали, ничуть не поверив в то, что он почтальон.
Почтальоны не ходят по квартирам - это да.
Как бы то ни было, ответ всегда был один: нет, не знаем, не видели, молодой человек вы, по моему, дурью занимаетесь. Странный конверт мялся в руках, его брали, смотрели чуть удивленно, а потом поспешно возвращали почтальону. Как правило с уверениями в безнадежности его задачи.
-Ну тебе что, больше всех надо? - толстая неестественно крашенная под блондинку тетка с десятого этажа возвратила Константину успевший поднадоесть конверт, - Не твое ж письмо. Да и адрес какой-то дурацкий. Кинь ты его, пусть лежит!
-Да не могу я его кинуть, - вздохнул Поляков, - люди ж писали, старались, надеялись что б дошло. Вам бы понравилось, если бы ваше письмо вот так вот в снег забросили?
Тетка помолчала, вглядываясь в него - по виду типичная продавщица с вещевого рынка. Типичнейшая. Может быть, вспоминала, кому когда в последний раз писала такое письмо. Такое, чтобы страстно желалось ему дойти.
-У вас на почте все такие? - спросила, наконец, она.
-Нет, - ответил Константин сухо, пряча письмо в сумку, - Ну если вы не знаете, то я пойду. Мне еще четыре этажа обходить.
-Постой, - после паузы сказала наверное-продавщица-с-вещевого-рынка, дай-ка мне еще раз глянуть.
-Что, вспомнили, что прийти должно? - Поляков извлек конверт и передал собеседнице.
-Не... не должно. С таким адресом оно вообще никуда не придет, - она вгляделась в письмо, в писанный фиолетовыми забавными чернилами адрес, - То-то я смотрю почерк знакомый.
-Узнали?
-Это ж Красноцветова почерк! Точно его! Этого, у которого собака есть еще.
-Ну вот, выходит есть смысл в моей затее, - сказал Поляков, - а где он живет ваш Красноцветов.
-А вот, - хочу-быть-блондинкой кивнула на дверь напротив, - здесь он и живет. Только ведь не он вам тогда нужен. Не станет же он сам себе письмо адрессовывать.
Константин кивнул и, перейдя лестничную площадку, вдавил кнопку звонка неведомого Красноцветова, который находит удовольствие в написании писем самому себе.
Где-то в глубине курлыкнул звонок - раз другой, потом еще раз. После настала тишь. Поляков обернулся - тетка-продавщица все еще стояла в железных дверях своей квартиры и с интересом следила за его действиями.
Константин позвонил снова и опять тщетно - ни Красноцветов, ни его большая собака не отозвались.
-Нету его, - откомментировала словоохотливая соседка, - наверное, собаку пошел гулять. Ты подожди немного, он ее нагуляет и вернется. Хочешь, зайди ко мне?
-Да нет, спасибо, - быстро сказал Поляков, - у меня время... смена скоро к концу подойдет. Он, небось, во дворе гуляет? Пойду, попробую его там поймать.
-Ну, пробуй, - усмехнулась "продавщица", - у него большая такая овчарка. Альмой кличут.
С грохотом захлопнулась за ней дверь. Поляков вприпрыжку побежал вниз, перескакивая по две ступеньки зараз. Сумка постукивала его по боку - не сильно, она много убавила в весе под конец обхода.
Впору было себя поздравить - странное письмо все же нашло адресата. Стоило приложить чуточку усилий ради этого. Взамен получаешь целое море морального удовлетворения.
Лишь бы Красноцветов - письмописец анонимный оказался сейчас во дворе. Поляков припомнил, что вроде бы смутно видел некую собаку во дворе. Может быть даже овчарку.
Выходя на улицу, Константин против воли широко улыбался - к нему всегда приходила эта идиотская улыбка после удачно выполненной смены. Ухмыл абсолютно счастливого, а потому стоящего на грани идиотизма человека.
Хлопнула дверь и почтальон замер на крыльце, полной грудью вдыхая морозный воздух. Прибавилось света на мутных небесах, прибавилось озабоченного народа на улицах, машины резали снег шинами и грозили превратить его к полудню в грязно-бурое месиво. Последние звезды неохотно покидали играющий сине-фиолетовым небосклон. Где-то за монолитными стенами домов занималась заря. Припозднившийся автомобиль мусорщиков, обросший коричневыми дурнопахнущими сосульками, замер подле мусорных баков.
Поляков шумно и с чувством выдохнул воздух, орлиным взором оглядел двор в поисках собачника (ни какого намека на того), и сделал шаг вперед.
Правый его каблук поскользнулся на ледяном пятачке размером с мелкую монетку, центр тяжести моментально сместился, левая нога начала перемещение в поисках утраченного равновесия, но ей на пути встала маленькая снежная горка, что терпеливо копилась здесь последние полмесяца. Вся это мудреная игра гравитации и вестибулярной системы Константина Полякова случилась в течение одной единственной секунды, по истечении которой он стал необратимо заваливаться назад, дергано размахивая руками в поисках опоры. Ноги выскользнули из-под него и взвились куда-то вверх, голова закинулась и изумленные глаза успели лишь обозреть низкий потресканный козырек над подъездом.
Руки патетически взмахнули, а сумка... сумка, груженная остатками почты, последовала вслед за ними, шумно и во всем выбросив свое содержимое в холодный зимний воздух.
Потом притяжение приняло Константина в свои жестковатые объятия, так что на миг или два он потерял всякое ощущение, кроме звона в ушах и играющей колкими звездами темноты в глазах.
А когда открыл глаза и сумел приподняться, то увидел, как содержимое его сумки уносит игривый новогодний ветерок. Всего ничего содержимого - журнал, две мигом вымокшие газеты и одно письмо.
То самое письмо! И так как оно было много легче, чем остальная почта, то и летело все быстрей - прочь от предназначенного ему дома, подъезда, и нерадивого почтальона.
Оскальзываясь, Поляков поднялся на ноги и, проклиная все на свете, побежал вслед за злосчастным куском бумаги. Но куда там - ветер был явно быстрее.
Белой бумажной птицей письмо сначала воспарило вверх на уровень второго-третьего этажа, а потом, мягко спланировав к земле, величаво опустилось на играющую гнилостным многоцветием мусорную кучу. Прямо в мусорный бак.
Константин болезненно скривился - ну почему, почему так не везет? Почему все срывается в последний момент.
Мусорный бак тоже поднимался в воздух - туда, где только что парил белый конверт. Только не сам - ему помогла подъемник мусоровозки, той самой, что припозднилась. Письмо лежало на краю бака и его было четко видно, вот только недолго ему оставалось быть на дневном свету.
