«Наверное, просто отвык. Или изменился сам, — думал он. — Пожалуй, скорее второе».
Последняя лекция была в большой аудитории. Общая для нескольких групп с разных специальностей. Перед лекцией большая перемена. Студентов много, места заняты. Рассаживались кто где. Ярик разговаривал с Ташей и Лизкой. Забежала Тамилка. Сохранить походную привычку вставать рано Тамила не смогла. И сегодня у нее получилось успеть только к последней паре.
— Ого. Ярик! Вот это да! Слушай, ты так давно не был. Расскажи, че там Ноннка, да Глебушек ваш.
— Он уже все рассказал, пока вы девушка спали, — съехидничала Таша.
— Ну, ладно тебе. Я не виновата, что так сильно устаю. Ярик, расскажи. Уже пошел?
Ярик рассмеялся, а Лизон со своей логикой:
— Да ему еще только два месяца. Куда он пошел?
— Пошел, пошел. Уже в школу, — поддержал Тамилу Ярик.
— Ага, в институт, — тоже засмеялась и продолжила Лизон.
Невыносимое чувство, что где-то говорят о чем-то смешном, возможно, интересном, и, страшно представить, полезном привело к ним Базилио. Пристроился рядом.
— От Ноннки огромный привет, — продолжил Ярик. — Буквально на днях она вспоминала тебя Тамил, говорит, что что-то не заходила давно.
— Передай, забегу как-нибудь.
— Что вы там с ней обсуждаете целыми вечерами?
— Как что? Да так. О своем. О том, о сём, помаленьку, по чуть-чуть, между делом, между чаем, — пыталась заболтать Ярика Тамилка.
— Во, во. Между чаем! Да ладно. Я все знаю, расслабься.
— Что ты все знаешь? — зацепилась Тамилка. — Ноннка что ли все проливает?
— Ничего она не проливает! Я и сам все знаю. Она зато передает всем большучестое спасибо. В больнице вы ей очень помогли. Я тоже вам очень благодарен. Действительно, огромное спасибо!
— Да ладно, ерунда.
— Да не ерунда. Если б все как обычно, то недельку бы и домой. А мы семимесячные, нас больше месяца не выписывали. Вы и еду помогали, приносили. Я сам никак не смог бы несколько раз в день носить. И морально ее поддерживали. Опять же, зима, на улице не погулять. А с вами не так скучно было.
— Да, уж. С нами поскучаешь! Так хохотали, что нас выгоняли из отделения, — вспомнила Лизон.
* * *
После универа Ярик помчался на работу, где задержался допоздна, так как пришлось доделывать то, что не сделалось без него днем. Правда, для Ярика это означало не засидеться в офисе, а, забрав срочную корреспонденцию, носиться по всему городу. И соответственно, если что-то передадут обратно, принести в офис. Плюс, конечно, отметиться в журнале о доставке.
Люди в офисе еще были. Вовремя с работы здесь уходили далеко не все, ну, или уж, по крайней мере, не всегда. Но не в отделе Ярика. Официально Ярик числился в канцелярии, где работали одни мамаши, спешившие забирать детей из детских садиков, и в прошлом мамаши, которые, конечно, уже никуда не спешили, но не могли отказаться от старой привычки. Так что правило срочной работы здесь не распространялось на всех, кроме него.
Если Ярик заходил к себе в отдел, и у него были свободные минуты, каждая пыталась придумать какой-то вопрос, чтобы заболтать Ярика и чтобы он осел возле ее стола. Наверное, именно поэтому тетки так и не выделили ему отдельного стола. У Ярика был только ящик со срочной корреспонденцией в шкафу и вешалка.
До Ярика дошли слухи, что тетки даже считают, сколько раз он с кем разговаривал. Ярик стал замечать, что какой-то блекловато-потертый флажок периодически переходит с одного стола на другой. Видимо, пальма первенства. Однако, эта пальма, чаще красовалась у мамаш помоложе. А мамаши постарше, чувствуя проигранную конкуренцию, не так, чтобы уж очень, жаловали Ярика. Особенно начальница — строгая непробиваемая женщина со стажем килограмм на сто двадцать. Но даже и она всегда расцветала, стоило Ярику заговорить с ней. И уж тем более, если не по работе.
Зато по вечерам, когда все расходились, Ярик мог сесть за любой стол и спокойно заполнить свои журналы. Так было и сегодня. Сложив журналы на место, он оделся. Проходя мимо директорской, заглянул, спросил у Виолетты:
— Все нормально?!
— Все нормально! — подмигнула та. — Как сам? Тебя полдня не было что-то? — тут же она сообразила, — а ты же в университет ходил, вспомнила.
— Все нормально! — ответил Ярик. — Меня там еще помнят. А что шеф еще здесь? — Ярик заметил свет под дверью шефа.
— Да, еще здесь.
Спонтанная мысль пролетела в голове, и, не успев стать обдуманной и запутаться в принятых ранее выводах и решениях, настойчиво потянула Ярика вперед.
— Я зайду к нему?
— Попробуй. Он вроде не просил его не беспокоить, — несколько удивленно ответила Виолетта.
Шеф держал Ярика на хорошем счету, но чтобы они уже успели скорешиться, такого Виолетта не замечала.
«Раньше Ярик сам не вваливался к шефу, а шеф всегда вызывал его через меня, — думала она. — Либо я потеряла контроль над шефом и доверие, либо… Надо присмотреться к этому…, этому…, этому. Подходящего слова что-то не получается найти. Значит, что-то изменилось, и я пока не поняла, что».
Ярик постучал в дверь шефа.
— Да, да, Виолетт, входи.
— Ян Константинович, это не Виолетта. Разрешите по личному вопросу?
— По личному? Надеюсь, не увольняешься? Ну, входи. — Ярик вошел. — Присаживайся.
Ярик занял место в кресле у стола, шеф что-то дописывал в ноутбуке. Заметил, что Ярик как-то мнется.
— Ну, ну. Говори. Я слушаю, — предложил Ян Константинович, на секунду подняв глаза.
— Да, не знаю с чего начать.
Шеф отвлекся от компьютера.
— Так. Раз ты сюда уже зашел, значит, уже решил говорить. Говори.
Ярик попытался вкратце рассказать, что дом, где он живет с женой и грудным ребенком, ради которых он практически бросил университет, ветхий, по известной всем схеме его сносят, и, не смотря ни на какие решения судов, все равно рано или поздно снесут, и что конечный подрядчик принадлежит на самом деле компании шефа.
«Так! Это, конечно, не тот депутат, — думал шеф. — Те нанюхают что-то и, прикрываясь борьбой за справедливость, ищут рыбу покрупнее. Да на громких разборках делают себе душеспасительные имиджи. Этот тоже что-то наковырял? Может. Крысой оказался?! Пригрелся. Тогда какого он сидит, мнется? Каждый паршивый прокуроришка, следопытишка нароет муху и уже дует ее, диктуя свои условия. Этот мнется. Значит, нет».
Ярик раньше не видел, как шеф нервничает и думает блицем. Шеф всегда был предельно сосредоточен. Но Виолетта рассказывала, что у шефа, когда он судорожно думает, бровки делаются домиком. Точно как сейчас.
«Тот самый случай, — крутилось у шефа в голове, — когда дела мешаются с жизнью. Но пардон. Зачем он мне все это выложил? Он мне ни зам., ни сват. Курьер! Ну, несколько раз был на особом поручении. Он решил, что у него, таким образом, уже есть связи? Вообще-то, по его поведению не скажешь, что он так считает».
