«То есть как? — прокашлявшись, ошалело спросил он и невольно понизил голос. — Как? Зачем?! Дед…»
Старик пригладил седой пух, дыбом вставший вокруг лысины надо лбом. Потер пальцами веки, болезненно наморщившись.
«Дед, я не знаю, как конкретно жрецы работают, — торопливо говорил ученик. — Но это же шут знает что. Так не может быть. Это же абсурд полный!»
«Не части, — хмуро оборвал Дед; Ксе немедля заткнулся. — Я объясню».
И объяснил.
«Бывает просто еда, — сказал Арья. — Вкусная и не очень, сытная и не особенно. Бывает кофе и прочие энергетики. А б-бывает героин. Все это люди запихивают в себя, часто зря. Молитва и ритуал, п-просто мысль о божестве — это еда. Жертва любым п-предметом или растением — энергетик. Кровавая жертва — наркотик. Наркотики тоже бывают разной силы. Человеческие жертвы…»
«Запрещены», — машинально перебил Ксе и смутился.
«Конечно, — не обиделся Дед. — П-потому что если человека насильно колоть героином, ни к чему хорошему это не приведет. Думаешь, если б было иначе, юристы не нашли бы лазейки? П-почти во всех странах, где есть смертная казнь, приговоренных приносят в жертву: не пропадать же добру…»
Ксе внезапно ощутил крайнюю усталость. К ней примешивалась доля удовлетворения — от мысли, что когда-то, будучи еще младше Женя, сопляком, не знающим жизни, он сделал правильный выбор. Предпочел стихийный сектор антропогенному.
«Но иногда, понимаешь ли, очень надо, — кривил рот Арья. — Очень хочется надеть на бога ошейник. Чтобы «апорт!» и палка в зубах. А стало быть — к-какая там у нас статистика пропавших без вести? К-кто будет искать бомжа? Гастарбайтера? Беспризорника?.. Это вещь такая… нехорошая. Т-тайна похуже, чем доходы депутатов. Депутатам, п-по крайней мере, алтарей не возводят и алкашей на них не закалывают».
Иногда на Деда нападал поистине чернобыльский юмор.
Впрочем, шутка не удалась. Ксе некстати вспомнил о боге наживы и решил, что о том, как сильные мира сего взаимодействуют с ним, ему совсем не хочется думать.
Старый шаман, очевидно, вспомнил о том же и окончательно помрачнел.
И тут до Ксе дошло.
«Передоз, — прошептал он. — Женька сказал, его отец умер от передоза…»
Арья только вздохнул.
«У народов, практиковавших массовые человеческие жертвоприношения, богов не было, — лекторским тоном сообщил он. — Вообще. П-потому что они их топили, извиняюсь, как к-котят».
Лью кто-то подрезал: шаман дернулся и выругался. Почти в ту же минуту он выкрутил руль, сворачивая во дворы, и бросил сквозь зубы:
— Значит так, ребята. Либо вы мне объясняете, во что я… — он издал нечленораздельный звук, пока машина, только что не извиваясь, проскальзывала между мусорными баками, — во что я влип, либо.
— Что — либо? — Арья, завесив глаза бровями, глянул исподлобья в зеркало над головой Льи. Вид у старика сделался донельзя хитрый, и Ксе понял: Дед что-то затеял.
Лья зашипел.
— Либо вы пожалеете, — уверенно сказал он, сощурившись на учителя. В зеркале видны были только стальные глаза и часть темного «ежика» надо лбом, а в таком срезе Лья напоминал Агента ноль-ноль-семь.
— Это п-почему ж? — коварно осведомился Арья.
Лья притормозил у обочины, обернулся и стал напоминать Зайца из мультфильма «Ну, погоди!», возмужавшего и подавшегося в спецслужбы.
— Санд живет в элитном доме, — сказал он и улыбнулся, показав торчащие передние зубы. — В подъезде сидит консьерж и установлены камеры. Изображение с камер идет прямо в отделение милиции. Водилы в машинах были ментами. Тебя, Дед, опознать — как два пальца об асфальт. О том, куда ты сегодня летишь, и без того знали все, кому положено. Теперь ответь на простой вопрос: кто нас ждет в аэропорту?
Арья, ничуть не смутившись, пожевал губами и улыбнулся, собираясь ответить, но Жень его перебил. Божонок так и подпрыгнул на сиденье, едва не стукнувшись макушкой о потолок. Ксе пришлось вцепиться ему в рукав и применить силу, потому что мальчишка готов был выскочить из машины.
— Эй! — орал он шепотом, не решаясь поднимать шум. — Вы что… шаманы, блин… что вы сделали вообще?!
— Ти-хха! — раздельно взрыкнул Дед. — Сядь на задницу! боже мелкий…
— Они же адептов подняли! — скулил Жень.
— Ты знал, что их поднимут.
— А вы? Чего вы все?! Чего теперь будет?!
— Не паникуй, — добродушно сказал Арья; он отнюдь не выглядел встревоженным. — У меня самолет в пять часов.
— Ну и чего?! Какая нахрен разница, когда…
После чего Жень восстановил свою репутацию в глазах шаманов: замолк, сел ровно и, отдышавшись, спокойно спросил:
— А куда мы едем?
Ксе беззвучно смеялся. Они с Льей должны были одинаково хорошо знать учителя и его манеру общаться с учениками — и Лья наверняка знал, но был слишком жаден до информации, чтобы терпеть бесконечные хождения Арьи вокруг да около. Ксе в таких случаях просто ждал: рано или поздно Деду наскучивало болтать попусту, и тайное становилось явным. Лью мучила любая неясность, а потому он каждый раз начинал кипятиться, потешая старика и провоцируя новые забавы.
Сейчас Лья обреченно вздохнул и сказал:
— Совесть поимейте, коллеги. Подняли меня ни свет ни заря, запрягли Матьземлю убивать у меня на глазах — а я, между прочим, таких гитик не умею… посадили мне в машину отвлеченное понятие и кормите теперь сказочками.
— Я те щас дам отвлеченное понятие, дядя, — обиделся бог. — Щас по понятиям будет…
— Не хами дяде Лье, — навел строгость Дед; он смеялся. — Дядя Лья, к-куда бы ты сам сейчас поехал? А?
Лья задумался. Думал он долго и явно перебрал не один вариант.
— Не знаю, — наконец, сдался он. — За город разве что? Так там нас только повязать проще будет…
— Нет, — назидательно сообщил Арья. — Мы сейчас поедем обратно.
— Куда — обратно? — не без опаски уточнил Жень.
— В центр.
— Куда — в центр?
— В самый центр. Центрее некуда. Газуй, Лья.
— Уважаемый Лев Аронович, — желчно отозвался тот. — Разъясните мне, тупому, пожалуйста. Скока вешать в граммах. В какой центр вам надо.
— На Красную площадь, — торжественно объявил Арья.
Лья открыл рот и закрыл. Повернулся с видом смиренника и действительно тронул машину с места, медленно выводя ее из проулка. Ксе по-прежнему терпеливо ждал: по его ощущениям, оставалось недолго. Арья может трепать ученикам нервы максимум еще всю дорогу, но возле Манежа ему, так или иначе, придется расколоться. «Ладно, — обиженно бурчал Лья себе под нос. — Ладно…»
— Дед, — настороженно втек божонок, автоматически расстегивая и снова застегивая ремень на одолженной куртке. — А зачем нам площадь?
