Прислушиваясь они вышли на опушку леса. перед ними раскинулось поле.
Серое, перепаханное, с помороженной ночными заморозками землей.
трудно было сказать, что росло на этом поле, но что-то здесь сажали это точно. По всему полю бороздили серые столбики. Ходили, наклонялись, вгрызались маленькими пальчиками в промерзшую землю, что-то выкапывали.
- Господи, это же дети, - выдохнул Рик.
На его мягком, добром лице проступила гамма чувств, которую трудно было описать словами.
- Где дети, там и родители, - холодно отметил Виктор. - или хотябы кто-то взрослый.
Он шагнул вперед, но вдруг остановился и прислушался. Сергей тоже замер. В первый момент он ничего не услышал, а потом на самой границе слуха появился слабый, но упорно нарастающий гул.
- Самолет, - выдохнул Володька.
- И явно не наш, - заметил Виктор, который разглядывал уже хорошо различимый самолет.
- Там же дети, - Рик дернулся вперед, Виктор дернул его за плечо.
- Стой! Стой, дурак, не дергайся.
Посмотри, - он показал на столбики, но тех уже не было. Дети легли, тоже заметив самолет, и превратились в серые бугорочки, слившиеся с землей. - Видишь, они тоже не слепые. А с самолета их еще и не увидят.
Но с самолета их увидели, а может знали, что они здесь будут и летели специально. Самолет не бомбил и не стрелял. Он покружил над полем, а потом спикировал, пролетел над серыми бугорочками и снова поднялся в высь. Над полем разлетелся детский визг полный страха и отчаяния.
- Видишь, - с облегчением сообщил Виктор. - не стреляет.
Рик повернул бледное лицо в сторону поля. Самолет пошел в очередное пике. Снова раздался детский визг полный мольбы и страха. Самолет шел настолько низко, что можно было рассмотреть лицо летчика. На лице этом не было ни злобы, ни ожесточенности, на нем была улыбка. Улыбка человека, который пошутил и теперь весело смеется над своей шуткой, не обращая внимания на то, что окружающим не смешно. Улыбка даже не злорадная, а жизнерадостная.
Летчик провел самолет над полем, над серыми холмиками, улыбнулся детскому визгу и снова поднял самолет вверх.
- Ублюдок!
- Кто? - не понял Виктор.
- Он, - Рик махнул рукой в сторону самолета, - да и мы тоже. Там дети, этот гад над ними издевается, а мы, четыре здоровых жлоба, в кустах сидим.
Виктор усмехнулся, но не с издевкой, а по доброму, посмотрел на самолет, который развернулся и спикировал в третий раз.
- Пошли! - скомандовал Виктор и двинулся вперед, на открытое пространство. Никто не стал спорить. Четверо мужчин вышли из-за деревьев молча и слажено.
- Дай бог, чтобы он нас не уложил на месте, - пробормотал Виктор и вскинул автомат. Следом за ним в небо уперлись два пистолета и винтовка.
- Ну пли, что ли, - усмехнулся Виктор.
И они начали стрелять, стрелять неприцельно, неумело, не надеясь попасть. Они надеялись только на то, что заметив их летчик улетит, а если и не улетит, а расстреляет их, то по крайней мере не тронет со злости детей.
Летчик не уложил их на месте, он даже не сразу заметил их. Он только услышал выстрелы идя в очередное, последнее в своей жизни пике. Он не знал, что для него в этот момент существовало две силы во всем мире: его самолет - огромная махина, способная уничтожить столько, что трудно себе представить и маленький свинцовый комочек, выпущенный на волю с дикой скоростью, способный уничтожить гораздо меньше, но достаточно много. Победила вторая сила.
Летчик не успел понять, что случилось.
Маленький кусочек свинца столкнулся с самолетом, пробил стекло.
Осколки полетели в улыбающееся лицо, но летчик даже этого не успел осмыслить. Девять грамм свинца пробив стекло неумолимо двинулись дальше и размозжили улыбающуюся еще мордашку. Летчик умер сразу, так и не поняв, что случилось, самолет тоже, оставшись без пилота.
Огромная машина не вышла из пике, а пролетела дальше и ниже, и грянулась о землю.
Люди на земле замерли в недоумении.
- Ох и не х...я себе, - пробормотал Виктор.
- Никогда не думал, что его можно так подстрелить, - подпел Рик.
- Во сне и не такое бывает, - обрадованно пропищал Володька. - а потом мне везет всегда, такой уж я везучий родился.
- Во сне? - хмыкнул Виктор. - Во сне конечно бывает все, но только в нормальном сне, а здесь... А этот парень уже никогда не проснется, могу поспорить.
Рик понемногу пришел в себя:
- А куда дети-то делись?
И действительно от десятка фигур, блуждавших по полю осталась одна. Она робко, боязливо приближалась к ним. Рик, Володька и Сергей двинулись на встречу. Виктор пропустив первых двоих остановил Сергея, отдернул его в сторону и тихо сказал:
- Поздравляю тебя, Сережа.
- С чем?
- Ты стал волчонком, Сергей, ты убил человека.
Сергей побледнел:
- Стреляли вместе... нас четверо было.
Может это и не я, а я не попал.
- Может, - усмехнулся Виктор. - только это все равно. Ты стрелял? Стрелял. Желание попасть, то есть лишить человека жизни у тебя было. А самолетик тут недалеко дребнулся, можешь пойти и посмотреть. Так что с почином тебя.
Сергей долго смотрел на друга, на человека, которого он казалось знал, и который стал ему таким родным и близким. Теперь он узнал еще одну грань этого многогранного, многоликого человека.
- А ты жесток, Витя.
- Поживешь с мое собачьей жизнью, еще не так оскотинешься. Под влиянием обстоятельств люди меняются, Сережа, любой человек меняется, а когда обстоятельства такие, то даже самый мягкий...
Он замолк на полуслове и безнадежно махнув рукой отвернулся. Подошли Володька и Рик. Рик вел за руку маленькую девчушку и улыбался ей самой милой улыбкой, на которую способен самый милый человек, такой как Рик. Девчушка уже совсем оправилась от испуга и тоже улыбалась большому дяде, излучавшему море обаяния. Сергей тоже заулыбался увидя их и непроизвольно сравнил Рика с Виктором.
На первый взгляд они казались очень похожими: оба любили посмеяться, оба шутили без передыху, оба вечно сияли, как два начищенных самовара. При ближайшем рассмотрении Виктор был жестче, суровее, резче в поведении, оценках. Он был резче во всем, и вероятно в этом была виновата жизнь.
Рик казалось был большим облаком обаяния, он излучал и рассыпал его на все и всех кто оказывался рядом. Он был мягким и ласковым, и не только внешне. Он конечно не был всепрощенцем, но он был очень мягок и, в отличие от Виктора, он был более эмоциональным. Да, Виктор значительно сдержаннее.
Он снова посмотрел на Рика - этакий Винни Пух. Но с другой стороны Виктор тоже может быть жутко обаятельным и мягким. Да, Виктор был милым и симпатичным и мог бы стать таким же, ну или почти таким морем обаяния и мягкости, как Рик, но жизнь приложила его. Она бросала его из стороны в сторону, швыряла, била о камни, не давала ему удержаться, зацепиться за что-нибудь. Даже теперь, когда казалось бы со старым покончено и есть с чего начать строить новое, жизнь снова преподнесла сюрприз. Но в этот раз она ударила ниже пояса: она преподнесла ему в виде подарка сны, которые каким-то образом стали его второй жизнью, которые...
