— Ну конечно, — не удержался молодой домин, — ещё недавно «безукоризненным» называли происхождение, купленное за дюжианду золота. Кажется, в этом мире стало очень много денег. Все ходят в золоте. Кроме меня.
Турн обиженно промолчал.
Солнце поднялось уже высоко, и ароматы утра блекли, прибитые приближающимся полуденным зноем. Антор, прижавшись к спине друга, наслаждался мерным, чуть укачивающим движением: единорог шёл ровной иноходью, стараясь не беспокоить седоков.
— Про тебя ходят разные слухи, — Антор решил сменить тему. — Говорят, ты предался затворничеству, и спишь среди книг?
— Ну, насчёт затворничества — сам знаешь, какой из меня затворник, — дом Турн фыркнул, — а вот насчёт книг — это правда. Ты же помнишь, что из всех наук мне лучше всего давалась математика. Так вот, мне кажется, что я ухватил нечто важное в учении о касательных линиях.
— В учении о касательных всё важное уже сказано мастером Тропом в его трактате о сечениях фигур, — разочарованно вздохнул Антор.
— Я занимался стяжением сечений к касательной. Изучая этот вопрос, я натолкнулся на некие сложности в тригонометрии. Речь идёт о малых изменениях линий, настолько малых, что их можно считать неизмеримо малыми, но всё же отличными от нуля. Я пытаюсь построить исчисление этих величин.
— Мне это напоминает завиральные идеи дома Гулега о бесконечно-малом… Кстати, где он? О нём давно ничего не слышно.
Антор почувствовал лопатками, что спина друга напряглась.
Ответил тот не сразу.
— Мы теперь о нём долго не услышим.
— Что с ним? Он болен? — Антор по-своему любил этого соученика — странного длинноносого парня с печальным лицом, вечно погружённого в свои вычисления.
— Хуже.
— Он потерял имя, состояние? Как это произошло?
— Нет, не это. Он ударил человека железом.
Антор ощутил внезапный озноб — будто по коже проползло что-то мокрое и холодное, мерзкое.
— Как это произошло?
— Ты же помнишь, какой он рассеянный, и как быстро приходил в ярость, когда ему мешают… Он сидел в своём саду, работал над какой-то научной задачей. К нему пришли крестьяне и стали требовать правосудия по какому-то делу. Он просил их подождать, но те настаивали на том, чтобы он лично исполнил долг домина. Дом Гулег отложил свои бумаги и рассудил их, но проигравший остался недоволен и потребовал нового рассмотрения… Тот не захотел снова слушать уже решённое дело, и оставил своё решение в силе… Всё закончилось тем, что крестьянин, обезумев от злобы, подошёл и разорвал бумаги…
— Неслыханно! — выдохнул Антор. — Дом Гулег, надеюсь, подал жалобу в Чёрный Храм?
— Нет. Дом Гулег схватил первый подвернувшийся предмет. Огородную копалку с железным наконечником. Он нанёс ему удар, и пробил тело до кости.
— Великие боги! Закон об уязвлении плоти… — перед глазами потрясённого Антора всплыли строчки пергамента с законами Семерых. — "Кто ударит человека железом, деревом, костью или рогом, и уязвит или пронзит его плоть, тот подобен дракону и церрексу, а не человеку…"
— Вот именно… Суд прошёл в гонгурском храме. На родном острове дома Гулега никто не взялся разбирать такое дело. Дом Гулег избрал себе в наказание ссылку на Дикие острова, где сейчас эпидемия. Ты знаешь, он всегда был хорошим лекарем. С собой он взял только бумаги… А тот злой крестьянин, будучи не в силах выносить презрение ближних… в деревне его все считали виновным, и скорбели о доме Гулеге… этот человек добровольно отправился в ту же ссылку вслед за домом, чтобы помогать ему в трудах…
Антору стало тоскливо. От чудесного утреннего настроения не осталось и следа.
— Мне иногда кажется, — он решился поделиться с другом своей давней мыслью, — что в нас больше звериного, чем человеческого. Может быть, это у нас в крови? Дюжианды лет сражений с чудовищами не могли пройти просто так. Не слишком ли хорошо мы научились убивать?
— Мы все изучали историю. В древности люди убивали других людей, из-за земли и золота, — вздохнул дом Турн. — Даже после Полуночи, в Середине Времён, мы всё ещё воевали друг с другом. Всё-таки сейчас нравы значительно смягчились. В конце концов, у нас всё впереди. Нынешний расцвет наук…
— Кажется, дом Гулег занимался именно науками? — съязвил Антор. — И что же? Нет, дорогой друг, науки не принесут нам счастья, если мы не станем его достойны.
— Быть может, — дом Турн был не расположен спорить, — но мы уже приехали.
Единорог замедлил шаг, и Антор, наконец, оглянулся. Оказывается, они уже приехали: впереди маячили малые ворота замка Сеназы, которые вели к роговязи.
Народу было пока маловато: лишь трое или четверо наездников возились со своими скакунами, пытаясь устроить их поудобнее.
— Не слишком ли поспешили мы с прибытием? — поинтересовался Антор. — Никого ведь нет.
— Пустое, — беспечно откликнулся Турн. — Просто по этой дороге мало кто ездит. Все ломанутся по большому тракту.
Антору сразу представился пёстрый поток всадников, карет, открытых экипажей, вливающийся в отверстые ворота главного входа, и ему опять стало обидно. Ему тоже хотелось бы быть среди этой пёстрой толпы — на таком же великолепном скакуне, как у Турна. Или, ещё лучше, в лёгком открытом экипаже гонгурской работы…
— К тому же, — продолжал Турн. — даже если мы прибудем слишком рано, у нас есть чем заняться. Разве ты не хочешь осмотреть галерею? О ней ходит столько разговоров…
— Ты прав, — обрадовался Антор. Галерея дома Сеназы славилась на весь Архипелаг.
Дворец по праву считался древним: цитадель была построена в третьей дюжианде Середины, и только крылья и хозяйственные пристройки были творением Нового Времени. Галерея была построена относительно недавно — где-то около дюжины лет назад. Хозяин дворца держал там своё знаменитое собрание редкостей.
Сама цитадель, вопреки ожиданиям, не произвела на молодого дома особого впечатления. Невысокие толстые стены из серого камня, предназначавшиеся для защиты от церрексов, выглядели как-то нелепо. Ещё смешнее смотрелись кургузые башни с открытыми площадками. Когда-то на них стояли катапульты и гигантские арбалеты. На эти неуклюжие орудия приходилось надеяться в случае нападения драконов.
Зато новые постройки были легки и изящны. Резной белый камень с Хиота — тот самый, которым мостили дорогу и площадки перед дворцом — искусно оттенял черномраморные статуи, украшающие малый двор.
Возле крыльца бормотал и дышал водой фонтан. Рядом цвели высокие кусты остролистов — темно-бордовый, ярко-оранжевый и розовато-жёлтый. Антор, залюбовавшись на изысканную работу садовника, невольно замедлил шаг — пока Турн не вывел его из внезапной задумчивости, шутливо пихнув коленом под зад. Антор отплатил ему по-свойски, пнув его каблуком по щиколотке.
