Это ключевое слово побудило Трофимова тотчас же вскочить и побежать в лабораторию корпускулярного излучения.
— Отлично!- сказал Гиад и торжествующе посмотрел вслед ему.
Через несколько часов сигналы заметно ослабели. Людмила предложила прервать обратный полет к Земле и снова отвести корабль в центр направленного радиоконуса. И там ждать, пока можно будет услышать что-нибудь, кроме этих пеленгов.
— Я уверена, что мы натолкнулись на важное явление. Пеленги могут принести нам нечто неожиданное.
Ко всеобщему удивлению, Гиад тоже потребовал вернуться к центру радиолуча.
На этот раз возражал Мезор:
— Мы рискуем попасть в метеоритный шлейф Плутона.
Тем, что «Регер» все же повернул к центру радиоконуса, все были обязаны Акатлю, вычисления которого привели еще к одному поразительному результату. Вследствие того, что корабль долгое время находился на границе конуса, Акатль смог проделать угловые измерения и, обработав их на электронном вычислителе, торжественно сообщил:
— Передатчик находится от нас на удалении в одиннадцать световых лет. Сигналы идут с Эпсилон Эридана!
Вскоре после этого Канзу, Гиад, Анна, Бео и Мезор совещались в комнате Этики.
— Передатчик у них прямо-таки неслыханной мощности, — восхищенно сказал Канзу. — Перекрыть около ста биллионов километров — и такая слышимость!
— А точность посылки луча! — добавила Анна.
— Откуда известно, что там есть люди? — спросил Бео.
— Не такая уж точность,- заявил Гиад.- Они всего лишь коснулись Солнечной системы.
— Возможно, они немного ошиблись в расчетах…- предположила Анна.
— Они сделали это сознательно,- уверенно сказал Мезор.- Своими сигналами они внесли бы путаницу в околоземном пространстве.
— И не только это, — сказал Гиад. — Они хотят установить контакт лишь с теми, кто уже выбрался за пределы Солнечной системы. А до этого мы неинтересны им, попросту недостаточно созрели…
Даже снисходительная Анна уловила неприятный оттенок в словах Гиада.
— Существа с Эпсилон Эридана смотрят на нас, как на своих братьев!- воскликнула она.
Однако Бео поддержал Гиада:
— Наша ступень развития очень важна для них. Ибо, если мы выйдем далеко в космос, расшифруем их радиолуч и будем в состоянии ответить им, они будут уверены, что опаснейшая фаза развития- атомное варварство- нами преодолена. До этого любой контакт — бессмыслен.
— Но почему они посылают нам только эти пеленги? — недовольно заметил Канзу. — Пора уж передать свои приметы-признаки, если они хотят установить контакт.
— Терпение, терпение, — ответил Бео.
— Откуда они узнали наши пеленговые знаки? — спросила Анна. — Или они уже были здесь? Это могло случиться в последнем веке.
— У них не было необходимости бывать здесь, — попытался объяснить Мезор. — Пеленги настолько мощны, что могут быть приняты на большом удалении от Солнечной системы. На Эпсилон Эридана…
В этот момент быстро откатилась в сторону дверь. На пороге стоял Чадвик. Он прерывисто дышал — с отсутствующим лицом, как человек, наблюдавший только что необычайное явление. Он переводил взгляд с одного космонавта на другого, не зная, с чего начать.
— Новые сигналы!- наконец выпалил он.- Мелодичные периоды. Очень нежные…
Они вскочили, побежали в рубку управления. Там, действительно, звучала мелодия — невыразимо своеобразная, едва постижимая разумом.
За пультом сидела, напряженно выпрямившись, Людмила. Не оборачиваясь, она сделала рукой раздраженный жест, требуя тишины. Новые сигналы стали затихать. Скупыми движениями пальцев она отрегулировала настройку. Прием тотчас улучшился.
«Почему она до сих пор не включила электронную запись? — подумал Чадвик. — Иноземные сигналы должны быть записаны». Он шагнул к пульту и включил прибор.
Несказанно чудесные звуки все еще наполняли рубку. Чадвик увидел, как Бео облокотился на спинку кресла и благоговейно вслушивался. Мезор стоял не шевелясь. Взгляд его был устремлен вдаль. На лице обозначилась высокая сосредоточенность.
Неожиданно Чадвик посмотрел на стрелку, она неумолимо приближалась к предупредительной красной черте. «Перегрелись реакторы!» — хотел он закричать. Но Мезор уже отдавал команды: «Включить двигатели! Вывести корабль из центра радиоконуса!» — Черты его лица заострились.
Людмила повернулась на кресле.
— Нет!- выкрикнула она умоляюще. — Останемся в центре! Иначе потеряем инопланетные сигналы. Прошу!
Мезор не ответил ничего.
Канзу подскочил к пульту управления двигателем. Все сели в кресла, пристегнули ремни.
Канзу осторожно перевел реакторы на новый режим.
В сознании Чадвика теснились таинственные инопланетные звуки. Они словно волнами накатывались на него, загадочные и непонятные. Разве неясно, что они высоко-ритмичны? Или ухо привыкло к их колдовскому звучанию? Чадвику показалось даже, что он различает отдельные группы сигналов.
Вдруг он ощутил странное беспокойство вокруг себя.
Чадвик увидел, что Канзу, стоявший за пультом двигателя, неуверенно поднял плечи. Мезор отстранил его и сам взялся за работу.
Тщетно.
— Двигатель не включается?- загремел бас Бео. Глубокий раскатистый голос его своеобразно контрастировал со стройной мелодичностью чарующих сигналов инопланетян.
Чадвик взглянул на Людмилу. По ее лицу пробегала нервная гримаса. Она упрямо повернулась к своим приборам и тщательно регулировала направленность антенн.
— Двигатель еще не заработал? — спросил теперь уже Гиад. Он схватил руку Трофимова и победно смотрел на него.
— Первый цикл выпал, вероятно, разрыв, — громко сообщил Канзу. — Ядерный распад возрастает сам по себе, даже сейчас, когда реактор отключен!
Инопланетные сигналы с Эпсилон Эридана продолжали истекать из динамика. Чадвику показалось, что его тело стало тяжелее. «Чепуха,- подумал он.- Просто я раздражен».
— Почему усилилось поле тяготения? — недоумевал Акатль, дежуривший у электронного мозга.
Мезор бросил взгляд, казалось, говоривший: «С ума, что ли, все посходили!» Он пытался выяснить причину неисправности. Озабоченно следил за колебаниями стрелок, регистрировавших атомный пожар в реакторе.
Гиад все еще сжимал руку Трофимова.
— «Дельта-два», сверхбыстрые частицы, — сказал Трофимов глухо. — Ты был прав, Гиад.
Мезор повернулся со своим креслом.
— Что ты там говоришь? — вскричал он, затем молниеносно выдернул предохранитель и со всей силой толкнул рычаг от себя. Появилась невесомость. Все вцепились во что попало, где сидели или стояли, чтобы не всплыть в воздух.
