Стрелка качнулась назад. Командир принудительно погасил реактор гравитации, создававший искусственное поле тяготения.
Гиад поймал на себе укоризненный взгляд Мезора.
— Я уже вычислил это, — сказал Гиад, сузив глаза до маленьких щелочек. — Хаотической цепной реакции не возникло бы.
— М-мда… Возможно, это так.- Космонавты впервые видели Мезора растерянным.
Бео строго взглянул на Гиада:
— Ты не ошибся в своих вычислениях?
— Считал не я, электронный мозг, — ответил Гиад. Его пальцы беспокойно скользили по туго натянутому ремню кресла.
— Но мозг оперирует абсолютно точно лишь с известными ему факторами, не так ли? А ты не знал, что скрывается за этими «дельта-два», и не мог знать? Ты только подозревал это, Гиад? И расчет, следовательно, носит вероятный характер! — гремел Бео. — Ты ведь не только ученый, Гиад, а прежде — человек!
По длинному сухому телу Гиада прошла судорога. Это был тяжкий упрек. Но и положение, в которое все они попали из-за его скрытности, было весьма опасным.
— Я сделал важное открытие! — с возмущением заговорил Гиад. — В том, что инопланетные сигналы распространяются сверхбыстрыми частицами, я убедился. Я открыл «дельта-два». И позабочусь о том, чтобы Земля, используя мое открытие, вступила в связь с другими мирами.
— А пока ты позаботился о том, чтобы и мы, и корабль превратились в атомное облако! — отрезал Бео. — И Земля может не узнать об открытии.
Чадвик прислушался. Сверхбыстрые частицы, связь с другими мирами, как сказал Гиад? Значит ли это, что мы в силах осуществить скоростной радиомост? Означает ли это, что проникающая способность «дельта-два» настолько велика, что позволит достичь отдаленнейших звезд? Какие возможности…
Гиад склонился и закрыл лицо руками.
Да, верно, проникающая способность «дельта-два» опасна для кораблей, приводимых в движение энергией атома. Он, Гиад, не имел права скрывать от товарищей свои догадки.
В рубке стало так тихо, что отчетливо слышалось тикание автоматики.
— Сигналы стали еще слабее, едва различимы, — доложила Людмила, поправляя радиошлем.
«Неповторимая, бесценная информация для нас потеряна», — подумал Чадвик. Он понимал Людмилу. Очевидно, «Регер» вышел из центра луча.
«Пока эти «дельта-два» недостаточно изучены, лучше выйти из сферы их действия», — решил Мезор.
«Итак, вот в чем причина, — размышлял Бео. Боясь повредить нам, существа с Эпсилон Эридана лишь чуть коснулись радиолучом Солнечной системы. Вот оно что…»
— Мы должны совсем выйти из радиолуча, — потребовал Мезор. — Иначе рискуем еще одним атомным пожаром.
— Но сигналы…- возразил Чадвик.
— Оставим радиоспутник, — предложил Бео.
За радарным пультом Людмила медленно стянула с головы радиошлем.
— Ни одного сигнала больше не улавливается. Все. Очень жаль.
Людмила съежилась в своем кресле. Ее охватила усталость. Чадвик озабоченно поглядел на нее. Такой бледной и похудевшей, с растрепавшимися волосами он никогда еще не видел ее. Почувствовав на себе его взгляд, девушка провела рукой по глазам и выпрямилась.
— Чадвик, ступай в катапультную камеру! — приказал Мезор. — Привари малую разведывательную ракету к стартовой площадке. Она будет нашим аварийным двигателем. А вы, Акатль и Трофимов, тоже пойдете с ним, будете помогать!
Все трое встали. Осторожно подтолкнулись к боковой стенке, чтобы в невесомости не задеть кресло, пульт или стену. Там они надели заранее приготовленные скафандры. С большим трудом им удалось продвигаться вперед- мешала невесомость. Лишь когда были надеты магнитные ботинки, движения космонавтов обрели устойчивость.
Волоча тяжелые ноги, Чадвик приблизился к Людмиле и склонился над ней. Она прижалась к нему, и он почувствовал, что девушка дрожит всем телом.
— Метеоритный шлейф Плутона, — прошептала Людмила и кивком показала на экран радара.
Чадвик испугался. На экране вихрился рой зеленовато-белых искр. Это выглядело так, словно экран был покрыт тонким слоем пыли. Еще никто, кроме их двоих, не заметил этого. Однако, взглянув на показания дальномера, Чадвик успокоился.
— Метеориты идут далеко в стороне, — сказал он тихо.
— Придут другие…
— Но до этого заработает главный двигатель.
Последнее, что увидел Чадвик, закрывая дверь, было светлое пятно ее лица в сумерках рубки и белая рука, поднятая нерешительно.
— Прямо по траверзу метеориты! — доложила она, едва трое оставили рубку. Ей удалось придать своему голосу твердость.
Спустя мгновение пронзительно завыли, предупреждая об опасности, радарные сигнализаторы.
— Немедленно запустить первый цикл тягового реактора!- скомандовал Мезор. — Пойдут Канзу и Бео,- добавил он.
Оба космонавта надели защитные костюмы, обладающие высокой сопротивляемостью радиации. Вскоре, тяжело ступая, они быстро пошли вдоль центрального хода, но в конце коридора остановились перед гладкой стеной. За этой защитной толщей располагались тяговый реактор и установки, дающие поле гравитации и электроэнергию.
Бео нажал кнопку, и перед ними открылась стальная дверь. Они вошли в тесную кабину, из которой далеко к реактору простирались искусственные руки-манипулятор. Сферическое стекло позволяло видеть внутренность всего помещения. Они включили свет. Матово заблестели гигантские цилиндры.
Оба молча и напряженно возились с руками манипулятора. Они еще демонтировали части первого цикла, когда их вызвала рубка управления.
— В каком состоянии работа? — спросил Мезор.
Бео, удивленный торопливостью командира, ответил.
— Можно ли ускорить темп?
Бео и Канзу переглянулись: «Какая-нибудь опасность?»
— Мы и так работаем на пределе сил, — сказал Канзу.
И все же они ускорили демонтаж. «Какая опасность угрожает кораблю? Вероятно, метеоритный шлейф Плутона», — думал Канзу. Ему, инженеру двигателисту, предстояло найти быстрое решение. Пот, стекая с переносицы, заливал ему уголки глаз.
Бео вздохнул, задумчиво покачал головой. Работа продвигалась слишком медленно.
— В реакторной есть еще аварийный прибор, — сказал Канзу, которому было известно, что этот прибор обслуживался вручную и стоял наготове на случай, если откажет манипулятор.- Тебе придется одному управляться с манипулятором, — добавил он.
— А ты? — спросил Бео.
Спрашивать было излишне. Стало ясно: Канзу хочет войти в помещение реакторов. Но это означало смерть! Излучение из поврежденного цикла проникло бы сквозь защитный костюм. Канзу прожил бы часы, в лучшем случае несколько дней. Нужна ли такая ставка в игре?
